Впрочем, некоторые подозрения никуда не делись, кумо слишком
хорошо знала подлую природу хаоса, чтобы поворачиваться к спасенной
спиной.
Ведь стоило учитывать, что все получившееся спасение могло быть
лишь изощренной игрой темных сил.
Поэтому стоило им оторваться от преследователей и затеряться
среди бескрайних просторов лесов, как компания резко разделилась,
меряя друг друга подозрительными взглядами.
Тяжелый взгляд ламии остановился на столь же серьезной Кэтсуми.
Стоявшая рядом Каэда растерянно переводила взгляда с одной на
другую.
- Зачем ты меня спасла? – сухо спросила Минору. Ее голос был
подобен шелестящему песку самой Сахары, так мало было в нем
эмоций.
- А ты так хотела стать предательницей и послужить делу хаоса? –
огрызнулась кумо. – Тогда тебе не поздно вернуться и слизать
обратно ту гадость, что ты стошнила.
- Не тебе мне говорить о предательстве, - отрезала Минору,
заставив собеседницу возмущенно хлопать ртом. – Или не ты бросила
нас всех в трудную минуту? Какого это жить, зная, что в то же время
почти все твои товарищи мертвы?
- Да что ты понимаешь! – взвилась Кэтсуя, которую беспощадные
слова ламии явно задели за живое. – Постоянно говоришь, как
правильно и как надо, а за твои «хотелки» расплачиваются всегда
другие! Или я не права? Или, скажешь, что ты не виновата в том, что
хаос вновь в нашем мире?
Древняя ёкай ощутимо сгорбилась под гнетом слов бывшей
подруги.
Каэда испуганно раскрыла глаза, а Кэтсуя застыла. Сказанные в
сердцах слова были всего лишь бездумными оскорблениями. Она не
думала, что попадет прямо в точку.
- Поэтому я и должна была умереть. – тихо пробормотала Минору.
От былой ламии осталось немного. – Это все из-за меня. Всегда.
- Может и должна, - безжалостно пожала плечами Кэтсуя, смерив
собеседницу теперь уже презрительным взглядом. – Вот только я не
хотела, чтобы твое тело досталось хаосу. У нас и так море проблем.
Поэтому если решишь покончить со всем этим окончательно, убедись,
что твой труп не достанется гнилушкам.
- Кэтсуя! – ахнула Каэда, но паучиха не собиралась отказываться
от своих слов.
Повисла неуютная тишина. Минору так и продолжала смотреть в
землю, никак не двигаясь. От этой неестественной неподвижности
ученице было не по себе. Возникало чувство, что хоть они и сумели
спасти наставницу, но какая-то ее часть навсегда осталась там, в
пропитанных гнилью и тьмой коридорах.