Становилось понятно, что впереди собралось очень много
людей.
В какой-то момент вместо очередного дерева перед глазами
путешественниц оказалась пустота.
А в следующую секунду перед ними открылось достаточно
впечатляющее зрелище.
Раньше это место совершенно точно было деревней. Пустыри, на
которых покоились дома, все еще выделялись относительно остальной
земли.
Но теперь все дерево, доски, веревки и черепица пошли в ход на
постройку одного единственного сооружения, возвышающегося на многие
метры вверх.
Одного взгляда на эту постройку хватало, чтобы вызвать тошноту и
неприятие, но глаза все равно не могли оторваться от завораживающе
отвратительных контуров.
Несмотря на свои внушительные размеры, вся конструкция постоянно
шаталась и нестерпимо скрипела, словно грозясь рухнуть в любой
момент.
Но вопреки всякой логике она продолжала упрямо стоять, уродуя
собой само мироздание.
Каждая доска, каждый кусок черепицы или гвоздь несли на себе
ужасающие символы и знаки, от которых начинала болеть голова и
мутиться сознание.
При первом взгляде, трудно было определить, что же собой
представляет это непотребство, но мучительное осознание все же
рассеивало блаженное неведение.
Здоровенная, нечестивая колокольня возвышалась над всеми,
удерживая на самом верху уродливый, собранный из досок, веревок и
кусков металла колокол.
Рядом же с извращенной пародией на колокольню курились огромные
подносы, выпуская вверх сполохи пламени. Вот только горели они
отнюдь не обычным огнем. Гнилостно зеленое свечение вырывалось
наружу, неся удушающие порывы черно-зеленого дыма.
Вокруг же проклятой колокольни стояли многочисленные повозки,
мешки и скарб прибывших к этому месту крестьян.
И кроме самих вещей были и их хозяева.
Десятки и сотни людей. Женщины, мужчины и дети, все они, задрав
головы вверх и затаив дыхание, смотрели на вершину колокольни, где
на специальной пристройке столпились те, кто и был причиной всего
происходящего.
Просторные, темные плащи скрывали их тела, исключая возможность
увидеть даже пядь кожи, а глубокие капюшоны не позволяли увидеть и
их лиц.
Но вот, среди мрачных фигур наметилось движение. Несколько
плащеносцев кинулись к веревкам, которые уходили внутрь уродливого
колокола.
На передний же план вышел высокий и откровенно тощий мужчина.
Небрежным движением он сбросил капюшон, позволяя всем собравшимся
увидеть его лысый, бугристый череп, словно бы распираемый изнутри
какими-то газами.