— Да кто там? — недоумеваю, сердце сжимается, неужели Алекр нашел? Я ведь рассказала, где живу...
— Чего стоишь! — спохватывается мадам Джанс, какая-то она обалдевшая. — Бегом!
Бегу, какой там порядок, на ходу приглаживаю волосы, перед самым холлом притормаживаю, вспоминаю правила хорошего тона. Выдыхаю, поправляю платье, захожу спокойно. Мадам Джанс сзади что-то говорит, но за стуком сердца не слышу.
Надо же, действительно Алекр! Улыбаюсь, все-таки пришел, значит, я ему правда понравилась! Тут же пугаюсь, бросаю взгляд на телефон, только не буду же бежать звонить?
— Привет, — выдавливаю неловко, приближаюсь. Девочки высыпают следом, оглядываюсь, ну и лица у них! С трудом пресекаю порыв сбежать к себе, запереться и никого не впускать.
— Не ждала? — какая же у него улыбка, мягкая, обезоруживающая, ямочки эти...
Повожу плечами, сама не знаю, ждала ли.
— Ну что, идем? — предлагает, будто это давно решенный вопрос. Куда «идем»? Оглядываюсь на мадам Джанс, Алекр сразу отвечает: — Мадам не возражает, я уже спросил.
Как это спросил? Без меня? Но сердиться не получается, приятно же! Ну вот прямо как в сказке! Просто не верится, сейчас проснусь под ехидный смех Алмы и пойму, что всего лишь замечталась.
Еще раз оглядываюсь. У девочек взгляды недовольные, завистливые, нет, кажется, не сплю. Не могу понять, почему. Ну он красавчик, конечно... но я ведь не специально!
— Я... — начинаю, тут же замолкаю.
Ох мама! У входа машина, да не какая попало — красивейшая из всех, что видеть доводилось! Длинная, серебристая, стекла не прозрачные. Множество мужчин на улице. Так и тянет сообщить девочкам, что на всех хватит, но язык не слушается — лишь нервно хихикаю.
— Ты же хотела на гравикаре покататься? — добивает меня Алекр. Когда это мы на «ты» успели перейти? Но, кажется, я уже на все согласна.
— Иди, — шипит мадам Джанс. — Назад дороги нет. И радуйся, как тебе повезло.
Смотрю на нее непонимающе. А Тересия считает наоборот... И я бы отказалась, наверное, но ведь всю жизнь жалеть буду... Я только покататься!
— Иди, — слегка подталкивает, наконец-то улыбается привычной доброй улыбкой.
Я никогда не была любимицей, но мадам Джанс сама по себе теплая. Не отталкивала, всегда могла и обнять, и приголубить, и выслушать. Пусть без особенной любви, но ведь другой-то у меня не было. Она да Тересия.