— И что теперь?
- А что теперь? В путь-дорогу, хватит уже, засиделся. Спасибо
павшему хозяину, уж больше года на его харчах и скарбе вытягиваю.
Пора бы и честь знать да за работу приниматься.
Жон не смог удержать нахлынувший энтузиазм:
— А можно мне с тобой, можно? Я уже столькому научился, мы уже
даже убивали гриммов, я буду тебе помогать!
— Не в этот раз, юноша, — отрезал Геральт. — На первую миссию не
возьму. Пока сам не освоюсь, не посмотрю мир, пока не обкатаю пути
— не выпущу молокососа на большак. Опасно, Жон. Даже для меня
опасно.
Жон обижено надулся, однако промолчал. Знал уже, что в таких
вопросах с Геральтом лучше не спорить. Не переспоришь. Если Белый
Волк что-то решил — сделает по-своему, и ни просьбы, ни уговоры
этого не изменят.
Парень вздохнул, принимая решение старшего. Перед глазами
пронеслись последние полтора года. Время текло неумолимо, и хоть
для юноши оно ещё не неслось со стремнины в обрыв — он частенько
слышал ворчанье Геральта по этому поводу.
Сколько пота и крови, а сколько было работы — тяжелого,
бесспорно изматывающего труда: по обустройству жилища, изучению
языка, тренировкам! Жон Арк здорово вымахал за это время. Когда-то
худощавая особь вытянулась, обросла крепкими мускулами. Фигура в
чем-то даже начала походить на ведьмачью — рельефное мускулистое
мясо без капли жиринки. Молодое тело положительно-отзывчиво
реагировало на нагрузки.
Ведьмак сам не заметил, как после знакомства с Жоном и началом
их рутины пролетела неделя, затем другая и ещё одна. Открывался
дивный новый мир, незаметно Геральт пропитывался окружающим бытом:
вникал, изучал, работал.
Недели складывались в месяцы, месяцы приумножались и время
неслось безжалостным потоком.
Геральт потихоньку осваивался, постигал язык и начинал разуметь
сущность нового мира под названием Ремнант.
Просыпаясь с рассветом, Белый Волк не забывал потрудиться сам —
размять суставы и кости после ночного отдыха. Затем завтрак и
ударный курс по изучению языка, пока голова свежая. А там и за
Жоном приходила пора выдвигаться — за город в одиночку никто не
ходил.
Затем, когда у мальца не оставалось сил даже руку поднять —
споласкивались и садились трапезничать. И если по первой сии
трапезы проходили в неизбежной тишине из-за незнания Геральтом
языка и полумертвого состояния подростка, то спустя пару месяцев
они уже довольно-таки бегло перебрасывались словечками.