Малышка проснулась. Я слышу доносящиеся из ее комнаты шорохи.
Она встала с кровати. Открывает дверь, точнее, приоткрывает.
Потом высовывает голову в щель и видит огромный коридор.
В конце этого коридора стоит человек, который держит в руке одну из своих книг.
Человек, спасший ее из горящей башни, залечивший ее раны. Человек, ни о чем ее не спрашивающий, ну, почти ни о чем. Человек, которому о ней ничего не известно, но который ведет себя так, словно знает ее всю жизнь.
Этот человек готовит ей завтрак, наполняет ей ванну, предупреждает о том, что выйдет прогуляться до Сохо, чтобы купить ей подходящую одежду, пока она будет умываться. Она может посмотреть телевизор. Есть даже игровая приставка «Нинтендо».
Она жадно ест хлопья с молоком, а человек наблюдает за ней, хотя вроде бы даже и не смотрит в ее сторону. Она уже заметила: что бы ни происходило и где бы это ни происходило, этот человек словно живет двумя жизнями одновременно. Есть жизнь, которой он живет. И за этой же самой жизнью он сам наблюдает со стороны. Как будто в его теле действительно соседствуют два человека, то есть две жизни. Две жизни, одна из которых наблюдает за второй. Это не совсем нормально. Но разве можно назвать нормальным и весь этот мир? Башни-самолеты-пожары. Зрелищное убийство в прямом эфире. Они убили ее мать. Они убили ее шесть тысяч раз.
У девочки выступили слезы на глазах. Человек-который-наблюдал заметил это, и губы его проговорили слова, полные самого глубокого презрения:
– Не плачь. Они просто пошлые архитекторы-любители. Они – ничтожества. И всегда ими были. И всегда ими останутся. Твоя мать жива, хотя бы в твоей памяти. А они мертвы… навсегда, для всего мира. Особенно для будущего мира.
Смерть, где твое жало? – спрашивал святой Павел.
Они убили ее мать и еще больше пяти тысяч человек. Они разрушили две башни. Они всего лишь повысили тарифы на рекламу на телевизионных каналах.
Нужно было переходить к другой теме.
– Где твой отец?
Мой голос пробил тишину. Я надеялся, что она перестанет плакать, не дойдя до настоящих рыданий. Я надеялся, что она уничтожит окончательное отсутствие замещающим воспоминанием, хотя бы временно.
Я знал, что ее мать умерла, знал где, знал как.
Я ничего не знал об отцовской линии. Мужчина тоже погиб под обломками Всемирного торгового центра? Она теперь одна на всем свете? Остаются ли у нее где-нибудь родственники? Люди, которым может взбрести в голову ее искать?