Марк поджал губы,
снова кивнул. Иногда мне хотелось влепить ему затрещину. Ну не бывает же таких
понимающих и покладистых мужиков! Или я просто раньше их не встречала?
- Извини.
- Всё хорошо,
Сандра. Тебе не о чем волноваться. Просто… Понимаешь, я хочу, чтобы ты скорее
прошла этот трудный этап. Насилие – это сложно, и я не могу представить, что ты
чувствовала тогда. Никто не сможет. Но одно я знаю точно. Тебе нужно
выбираться. И я хочу в этом помочь. Если ты не хочешь на выставку, давай сходим
в другое место. Не такое людное. Что скажешь?
Я сдалась. Просто
не нашла причины, чтобы отказать ему. И уже на следующий день оставила сына с
Машей и пошла с Уилсоном на выставку. И пожалела, потому что в павильоне, где,
казалось бы, собираются исключительно творческие люди, я чувствовала себя
неуютно, не в своей тарелке. Хотя сама пыталась заниматься лепкой и вроде как
даже получалось. Но то дома, в своей любимой крепости, за четырьмя глухими
стенами. А тут… Тут были люди. Неважно кто. Просто люди. Этого, как оказалось, достаточно,
чтобы я снова впала в панику.
Контрольным
выстрелом стала красная глина, так некстати напомнившая мне кровь. И снова
отчётливо увидела нож в своей руке, тот последний взгляд Басаева, когда он
понял, что я его прирезала. Вспомнила Ваху, помогавшего нам с Машкой бежать.
Его, наверное, за это убили уже… Ещё один человек на моей совести. И ещё
неизвестно сколько. К примеру, охрана Басаева. Не спустил бы Шамаев-старший
такое с рук никому. Да, они все были подонками. Но тем не менее, людьми.
- Ну что ты? Что произошло?
– Марк поймал меня уже на улице, куда я вылетела пулей, едва не сбив с ног
официанта с подносом.
- Я не… Не могу, -
судорожно выдохнула, прижала ладонь к груди, где быстро и гулко колотилось
сердце. – Не могу, Марк, прости, - покачала головой, закрывая глаза и пытаясь
сосредоточиться, как учили психологи.
- Прости, это я
виноват, - вздохнул Уилсон и прижал меня к себе, даря иллюзию безопасности. –
Здесь действительно многовато народу.
- Нет, ты не
виноват, что твоя подруга истеричка психованная, - прошептала я ему в рубашку,
душа слёзы, чтобы они не вырвались наружу. А Марк меня сильнее сжал, в макушку
носом уткнулся.
- Не говори так.
Ты не истеричка и не психопатка. Психопат тот, что сотворил с тобой такое.
Ублюдок, - Уилсон ругался редко, не то воспитание. Но когда вспоминал о том,
кто меня искалечил морально – обычно выходил из себя. Он не знал всей истории в
подробностях. Как и не знал того, что я убийца.