И повторил для убедительности:
– Сейчас тепло… Не простудишься…
И подумал про себя: это, конечно, нехорошо, что паскуда-мертвяк с ним, с Груней, заговорил. Плохая примета. Можно даже сказать, нехорошая. Люди вот набегут, заинтересуются, а рядом с мертвяком я… Нет, ну его! Уходить надо отсюда. Плохая примета.
Озираясь, матерясь, сплевывая, отсмаркиваясь, правда, пользуясь теперь при этом платком, Груня обходным путем по самому краю грязного сырого болотца выбрался к дороге. Увесистый бумажник во внутреннем кармане телогрейки приятно давил на грудь.
Никаких машин на дороге.
Придется полкилометра пилить пешком, сплюнул Груня. Где-то там автобусная остановка.
И покачал головой: не повезло мертвяку… Место тут глухое, тухлое… Даже грибники сюда не ходят… Если и найдут мертвяка, подумал Груня, не жилец он… Пролом свода черепа…
Других терминов на эту тему Груня не знал.
Но пруха! – задохнулся Груня.
Настоящая пруха!
Всей своей тощей грудью он чувствовал под телогрейкой тугой бумажник. Деньги он, понятно, выщиплет, а бумажник выбросит. Не нужен ему такой богатый бумажник. Не привык он к чужим богатым вещам. С таким богатым чужим бумажником запросто могут замести. Первым делом надо избавиться от бумажника! Но не здесь. В городе.
Груня задохнулся от радостных предчувствий.
Было время, когда у Груни была семья и квартира. Было время, когда у него было нормальное имя. Мужское, кстати. Совсем не Груня. Было время, когда у него была работа. Сидел спокойненько в ЖЭУ, забивал козла с такими же мастерами, как сам, собирал вызовы, а потом так же спокойненько обслуживал жильцов. У него хорошая работа была. Чистая. Не сантехника, где приходится возиться с ржавым железом, а электроприборы.
Не хухры-мухры!
Но жена ушла. Квартира исчезла.
Все растаяло в прошлом.
Как не было…
Да и не вспоминалось.
И кореша никогда ни о чем таком не напоминали.
Святое дело у бомжей – не напоминать ни о чем таком. Если вспомнится что-то человеку, он сам расскажет, а специально напоминать зачем? Пусть жизнь для человека будет, как дивная книжка с картинками. На одной картинке жена, на другой домик и огород… Может, еще что-нибудь… Лежи, вспоминай… Но сам… Напоминать об этом не надо…
С чего это мертвяк заговорил? – поежился Груня. Вот тоже паскудник. Стоял себе стоя и молчал, а потом вдруг заговорил. Нехорошо. Раз уж помираешь, помирай молча. Тоже мне мода, пугать людей.