Бармен вежливо улыбнулся:
«А у вас в Москве есть такой кабачок, куда ваш пан Михаил Горбачев в любое время может заглянуть просто так, совсем запросто, чтобы выпить с простыми людьми кружку пива?»
«Товарищ Горбачев не пьет пиво», – сухо ответил Валентин.
Тоня одобрительно кивнула. Валентин тогда не знал, куда и зачем Тоня подолгу исчезает из гостиницы. Переводчица… Дел много… Но, кажется, именно в Польше Николай Петрович начал переговоры с каким-то восточным принцем, а может, шейхом, страна которого нуждалась в современном оружии…
Что делал какой-то восточный принц в Варшаве? Только ли покупал оружие? И неужели Тоне нравилось работать с Николаем Петровичем?
Нравилось, сказал себе Валентин.
А когда Тоне разонравилось, сказал он себе, ее тут же отправили на Митинское кладбище…
Валентин не понимал, зачем он, собственно, так упорно старается не упустить из виду эту незнакомую, пусть и поразительно похожую на Тоню женщину.
Раза два или три лже-Тоня небрежно обернулась.
Она ничем не выдала себя.
Валентин даже не понял, заметила ли она его? Выделила ли она его из толпы, прущей вдоль Красного проспекта?
Впрочем, лже-Тоня не могла его не заметить. Плечистый массивный Валентин выделялся в толпе, как ледокол среди мелких буксиров. Но ни одним взглядом, ни одним движением лже-Тоня себя не выдала. Но это и понятно, решил Валентин. Я попросту ошибся. Мало ли на свете похожих женщин?
Конечно, я ошибся. Иначе просто не может быть.
В конце концов, самодовольный бомж с баксами прав. У всех у нас в прабабушках ходила одна и та же обезьяна.
Раскуривая сигарету, Валентин приостановился и увидел, что лже-Тоня, еще раз небрежно обернувшись, еще раз демонстративно не заметив его, вскинула черную сумочку на плечо и вошла в кафе.
Или в бар.
Валентин не успел рассмотреть вывеску.
Обычно такие кафе или бары малы и сумеречны, подумал Валентин. Но у любого такого самого малого и сумеречного ресторанчика, как правило, имеется черный ход. Удобная штука. Действительно. Не будешь же загружать кухню через парадное. Если я войду вслед за этой женщиной и не найду ее в баре, подумал он, значит, она все-таки выделила меня из толпы. И знает, как пользоваться при случае черным ходом.
Он понимал, что женщина никак не могла быть Тоней. Он понимал, что это напрочь исключено. Нет никаких вариантов. В конце концов, он сам стоял над Тониной могилой.