На улице было прохладно и свежо, словно недавно прошел дождь.
Вдохнув полной грудью, я решил не идти в кампус прямо сейчас, и
направился к стадиону. Уже когда я выруливал на беговую дорожку, то
понял, что не один такой умный решил позаниматься ночью, когда
никто не глазеет, и не лезет с дурацкими советами. Одинокая женская
фигурка была отчетливо видна на фоне застывшей в небе практически
полной луны. Она делала упражнения на растяжку, и лунный свет
посеребрил светлую макушку, которая при свете дня отливала золотом.
Покосившись на Эльзу, а это была она, я бросил куртку на брусья и
принялся разогреваться. Приемы-то я знаю, самое главное,
подготовить тело к тому, чтобы не порвать и сломать себе что-нибудь
не совсем жизненно важное, но оттого не менее болезненное, при
попытке воплотить свои знания в жизнь. Мы занимались молча, время
от времени поглядывая друг на друга, но не делая попытки
заговорить.
Когда я заметил, что Эльза хочет провести серию подъема корпуса,
то без слов подошел к ней и сел рядом, удерживая ноги. И опять все
проходила в полной тишине. Эльза даже не вздрогнула, когда мои
ладони обхватили ее точеные лодыжки, и приняла помощь, как
данность.
До кампуса мы шли вместе, вроде бы и рядом, но на самом деле в
тысячах километрах друг от друга. Лишь перед перекрестком
коридоров, когда нам предстояло разойтись в разные стороны, она
тихо произнесла.
— Спасибо.
— Не за что, — я пожал плечами и направился к своей комнате,
ощущая ее пристальный взгляд между лопаток. Словно не было ругани и
угроз, и они нам просто приснились, и, словно они не возобновятся
при свете дня.
Весь следующий день я посвятил учебе, потому что в понедельник
нам пригрозили кучей контрольных и самостоятельных. В подвал я не
пошел, решив устроить себе выходной. Тем более в моем наказании не
значилось, на какой срок оно рассчитано. Хоть раскладушку
притаскивай и паши без перерыва днем и ночью. Чем быстрее все
приберешь, тем быстрее забудешь про это место, которое мне уже
начало порядком надоедать.
Уже вечером я по памяти рисовал те штуковины, которые нашла в
подвале Софья. Если судить по их конфигурации, то это явно разные
части какого-то устройства.
— Чем маешься? — мне через плечо заглянул Кузя, разглядывая
рисунок. — Что это?
— Если бы только знал, — пробормотал я и поднялся, потягиваясь.
Надо на стадион идти, хоть и погода за окном не очень. Было темно и
накрапывал дождик, но прекращать тренировки было нельзя, поэтому я
накинул на плечи куртку и повернулся к Кузе, который в это время
вертел в руке мой рисунок, явно пытаясь понять, что же он такое
видит перед собой. — Пойду прошвырнусь, — сообщил я ему, но Кузя
только что-то нечленораздельное промычал, уже вовсю листая учебник,
загруженный в его ком. То, что он пытался найти, было явно не
магической направленности, если на свет божий перед моим соседушкой
не появился бумажный фолиант, весом с самого Кузю.