— Валя, ты же видишь, он снова тебя провоцирует. У Савы вообще
чердак, похоже, протек, не надо с ним связываться, — все так же
растягивая слова проговорила она, не меняя интонации.
— Да-да, Лосик, не связывайся со мной, а то в следующий раз
покусаю, — и хохотнув, я вышел из директорской приемной, вотчины
воблы и страха всех учащихся перед директорским кабинетом и его
владельцем. Ну ничего, вроде бы все обошлось, мать только жалко.
Лосев-старший ей весь мозг сейчас вынесет. Но тут я ничем не могу
ей помочь, не дорос еще, как говорится.
Прежде чем идти в кампус, я поплелся к школьной медичке.
Костяшки сильно болели и начали припухать, а мне еще дисциплинарку
отрабатывать, и не факт, что меня не заставят сортиры драить под
гогот того же Лося. И это мне еще повезет, потому что с директора
станется, под нажимом любящего папика заставить меня драить женские
сортиры под улюлюканье толпящихся в коридоре уродов из лосевской
свиты и злобные взгляды девчонок. В любом случае, мне раны не
нужны, чтобы тряпку в руках суметь удержать, поэтому нужно переть в
больничку и надеяться на то, чтобы Любовь Ивановна пребывала в
хорошем расположении духа.
Настроение у медички было среднее. Окинув меня пристальным
взглядом, Любаша скривила губы, накрашенные ярко-красной помадой и
сухо произнесла.
— Даже странно, что не морда. Показывай, — и она требовательно
протянула руку. Я послушно показал ей свои разбитые пальцы, садясь
на жесткую кушетку. — Вот чтобы таких травм не получать, придумали
защиту. А еще лучше, кастет, — я посмотрел на нее, мысленно
присвистнув. Медичка у нас оказывается далеко не пацифист. Она же
тем временем подставила мне под руки на передвижном столике
металлический лоток, вытащила бутыль с резко пахнущей отравой и
щедро плеснула из этой бутыли прямо на воспаленную кожу. Вот
честно, я чуть не взвыл, и реально почувствовал, что сейчас еще
чуть-чуть и моча брызнет, так это было больно. — Терпи, — Любаша с
философским видом провела по дымящимся в прямом смысле этого слова
ранам прозрачной диагностической линейкой, в которую было встроено
стационарное заклинание определения глубины поражения. Это я узнал,
когда валялся на больничной койке почти сутки, после того как
очнулся в избитом теле местного Савельева, бывшего в отличие от
меня полным задротом. А ведь мы с ним совершенно не отличаемся друг
от друга внешне, ну, почти. Обладая похожим лицом, цветом волос и
глаз, а также имея очень похожих матерей, которых Марина зовут, и
подозреваю, что и с отцом дело состоит схожим образом, этот Виталий
Савельев, был худой, с мышцами больше похожими на кисель, и в
добавок ко всему он сутулился. Так что работать мне было над чем,
я-то себя не запускал, и, вообще, как никак морпехом был, даже на
берет сдал, м-да. Люба снова плеснула свою огненную жижу на раны, и
принялась изучающе их рассматривать. На этот раз боль была
поменьше, и я сумел процедить, сквозь стиснутые зубы.