Штурм начали в три ночи. Прячась в пышной зелени сада, тихо и незаметно подошли к дому, засели в кустах. Первого охранника сняли прямо на гравийной дорожке – перерезали горло, он и пикнуть не успел. Второго – он обходил дом кругом – чуть позже. Оставшуюся троицу расстреляли из автоматов, ворвавшись в холл и застав парней за игрой в «козла». Потом их трупы вышвырнули на крыльцо, чтоб не мешались под ногами, и начали разграбление. Сначала брали все – вазы, картины вместе с рамами, столовое серебро, шахматы из слоновой кости, старинные книги – потом поняли, что все добро не вывезти даже на «УАЗе», и стали отбирать только самое ценное: драгоценности, деньги, антикварные безделушки. Между делом разоряли бар Карэна, вливая в свои глотки выдержанные коньяки, виски, джин и запивая все это тонким французским вином. Через пару часов надрались до такой степени, что захотели «любви». И тут вспомнили, что наверху есть пара молодух и одна еще вполне аппетитная бабенка. С радостным криком в дым пьяные бандиты кинулись вверх по лестнице…
Бэла Ашотовна предвидела это. Как только услышала выстрелы, она поняла, в чем дело. Конечно, она надеялась на то, что бандиты, взяв ценности, уйдут, не запятнав себя насилием над беззащитными женщинами, но когда через час до нее донесся пьяный ор, она изменила свое мнение. Тогда, сняв со стены ружье своего мужа, бабушка вышла в коридор, встала, как страж, у основания лестницы и велела Каре и Марианне быстро покинуть комнату, в которой они спрятались, и мчаться в башню. Там был чердачок. Узенький, низкий, в нем нельзя было ни стоять, ни лежать, только сидеть, поджав под себя ноги, и в нем как раз могли поместиться две девушки. Бэла Ашотовна надеялась, что бандиты их там не найдут.
Когда Кара с Марианной скрылись, она вернулась в комнату, села рядом с невесткой на кровать, положила на колени ружье и стала ждать. Ждать пришлось недолго. Спустя час четверка ополоумевших от вина, крови, сознания собственной силы и безнаказанности отморозков смела хлипкую преграду двери и ворвалась в комнату.
Бэла Ашотовна вскинула ружье. Все заржали – не поверили, что старушонка выстрелит. Один из них, обвешанный цепочками Карэна, похотливо облизнулся, глядя на Елену, и сказал какую-то сальность. Все заржали еще громче. Тогда он швырнул об стену бутылку, которую держал в потной руке, и, рванув брючный ремень, шагнул в комнату…