– Ложись со мной, – слабым голосом попросил Дима. – Мне так холодно. Не бойся, я не заразный. Это просто простуда.
– Просто простуда… – Катя вздохнула. – Слушай, выпей чего-нибудь, а то смотреть страшно.
– Не хочу, – послышалось из-под одеяла. – Лучше ляг со мной.
«На войне как на войне, – подумала Катя. – Пусть будет так!» Она быстро разделась, не давая ему времени рассматривать себя, и нырнула под одеяло. Как только она оказалась рядом, он крепко ее сжал в объятиях и принялся целовать. Вид и напор при этом у него были совсем не больные.
– Так ты комедию ломал? – поняла наконец Катя. – Что-то мне кажется, ты себя чувствуешь лучше, чем я!
– Прекрасно себя чувствую, – шептал он, впиваясь губами в ее шею. – Замечательно! Потрогай сама!
Он схватил ее руку и заставил ее убедиться в том, что он совершенно здоров. Катя рассмеялась и удивилась тому, что совсем на него не сердится.
– Вот так, да? – Она повернулась к нему лицом и обняла за шею. – Ты знаешь кто?
– Кто? – спросил он счастливым голосом. – Да просто болван!
Он долго целовал ее, поворачивая то так, то этак, как большую красивую куклу, был совсем не порывист, как обычно, а очень осторожен и трепетен. И эта перемена в нем заставляла и ее вести себя по-другому: тихо, кротко, почти счастливо. Она узнавала и не узнавала эти черные глаза, возникавшие то у правого плеча, то у левой груди, то где-то далеко-далеко. Она не узнавала его рук, ставших внезапно такими мягкими и ласковыми. Она не узнавала саму себя. И своего чувства в последний миг она тоже не узнала. Кате даже показалось, что она ощущает все это в первый раз, что такого с ней никогда не было. И она долго лежала рядом с ним, тихая, задумчивая, удивленная донельзя.
«Что же случилось? – думала она, прикрывая глаза. – Что случилось, что… А, я засыпаю… Он меня поцеловал. Да, и вот еще раз. Пусть будет так!»
И она уснула.
А муж ее в это время не спал. Телевизор уже был выключен, в комнате было темно, да его там и не было.
Он был в спальне, где Катя так и не прибралась. Простыня, сорванная с постели, валялась на полу, со светильника был снят абажур, и резкий свет электрической лампочки заливал комнату. Игорь стоял на коленях возле распахнутого шкафа и прижимал к лицу какую-то розовую тряпку. Потом он скомкал ее и отбросил прочь. Тряпка полетела в угол, развернулась и оказалась ночной рубашкой Кати.