– Ну, а все-таки? На сколько?
Интуитивно я чувствовала, что в ее речах нет ни слова правды, уж очень она старательно меня уговаривала. Но стоило бы мне повысить обороты, что-то от нее потребовать конкретное, она, конечно же, нашла бы льдинку в голосе, чтобы меня обрезать: «Не хотите – не надо, у нас желающих много».
– Это вопрос двух месяцев, – Нечипоренко была непреклонна. – Извините, такова обычная практика. Ведь такого рода контракт нельзя заключить более чем на два месяца. Поверьте, дорогая, у вас все будет хорошо, – победоносно заключила она, искусственно закрыв проблемную тему.
В субботу мне позвонила моя бывшая однокурсница Наташа. Это было неожиданно. После института мы с ней не виделись и не вспоминали друг друга, а когда-то на крымской практике вместе ходили в горные походы и целый месяц жили в одной палатке. Но сейчас наши дорожки разошлись. Я знала, в ее окружении нет ни одного человека, с кем бы она общалась просто так, без дела. Ей всегда что-то было нужно.
– Привет, – сказала Наташа своим звонким голосом.
– Ты? – Честно говоря, я удивилась, хоть и догадалась, что найти мой телефон ей не составило особого труда.
– Как дела?
– Никак. – Промямлила я, похвастаться мне было нечем.
– Ты работаешь?
– Нет. Меня сократили.
– Слушай, я как раз хотела тебе предложить работу! Понимаешь, я открываю новый ювелирный магазин и мне позарез нужен главбух, – сказала Наташа.
– Я не работала никогда главбухом… – растерялась я.
– Это не страшно. Ты справишься. У нас есть, кому помочь тебе, обучить.
– Ну, не знаю… – сомневалась все еще я. Но деньги-то, ой как мне были нужны!
Я пообещала дать ответ Наташе завтра. Она тут же попрощалась, так как все остальное, хотя бы моя личная жизнь, ее никогда особенно не интересовала.
Я целый день раздумывала над этим. Даже не знаю, смогу ли я подчиняться той, с кем мы когда-то общались на равных, с кем вместе бродили по пыльным дорогам, обедали холодными макаронами, казавшимися нам самой вкусной едой на свете, а вечером ползали за персиками в колхозный сад. Вместо корзины брали с собой большой таз, а потом мыли плоды под струей воды, ставили таз между кроватями и, лежа ели фрукты. Мы симпатизировали друг другу, но не дружили.
Это был последний год советской власти, невинное время, и мы не задавались такими глобальными вопросами, как карьера и деньги, мы были свободными, воображая себе, что именно это главное.