Именно так и надо, уверенно и возмущенно!
– Полина Андреевна, а какие отношения связывают вас с Глазуновым?
Это уже был вопрос из другой оперы. Так я и ответила капитану, но в смягченных выражениях:
– Простите, а какое это имеет значение? Если это так важно, можете считать, что мы с ним друзья.
– Близкие? – прищурился капитан.
– Очень, – призналась я и продолжила:
– А скажите, пожалуйста, что все-таки с Павлом? Он жив? – даже голос мой задрожал, когда я это спросила. Может быть, во мне погибла талантливая актриса? Хотя я недавно так переволновалась, что почти и не играла.
– Мы надеемся, что жив. А ответьте, пожалуйста, Глазунов не звонил вам?
– Нет, – честно ответила я.
– Ни домой, ни на работу?
– Нет.
Пашка же действительно не звонил мне, поэтому отвечать мне было легко, ведь я была абсолютно искренна.
Похоже, капитан мне поверил. Он сразу смягчился и сказал:
– Будьте добры, Полина Андреевна, как только вам что-нибудь станет известно о Глазунове, ну, может он объявится или позвонит, сразу же сообщите нам. Это в его же интересах.
– Хорошо, – мотнула я головой. – А если нет, не объявится? – тут я почти зарыдала.
Капитану стало даже жалко меня, он похлопал меня по плечу и сказал:
– Ну-ну, все обойдется.
Хочет Пашку в тюрьму посадить, а мне говорит, что все обойдется!
Хотя что его винить, это ведь его работа. И получает он за нее совсем не большие деньги. И за эти деньги он должен среди ночи ехать к какой-то Полине Снегиревой и разыскивать Глазунова Павла. Но у него свой интерес, а у меня свой. Поэтому я посмотрела прямо в глаза капитана и спросила проникновенно:
– Товарищ капитан, (я понятия не имела, как теперь следует говорить: товарищ капитан или, может быть, Господин, и спросила по старинке) скажите, пожалуйста, что все-таки случилось с Павлом?
– Почитайте сегодняшние газеты, – вздохнул капитан, – все узнаете. Полина Андреевна, может быть, нам придется вас вызвать к себе. Будьте готовы.
– Хорошо, я всегда готова прийти к вам на помощь, – ответила я.
Они попрощались и ушли. Я, наконец, легла и уснула.