Несмотря на то что, казалось бы, Сильвестру Петровичу надлежит
сделать соответствующие записи, он не торопился. Да что там не
торопился, он и не собирался ничего записывать. Как видно, им уже
все было составлено. А разговор с императором предназначался только
для пребывающего в расстройстве чувств купца.
Вместо того чтобы вооружиться писчими принадлежностями, чиновник
положил перед Петром исписанный лист гербовой бумаги. Денщик
Василий водрузил перед государем извлеченную из полевой сумки
походную чернильницу и присовокупил странное перо.
По виду простая палочка, выструганная таким образом, чтобы было
удобно держать в руке. А вот на окончание крепился уже очиненный
наконечник из гусиного пера. В отдельном кармашке сумки имелась
коробочка с парой дюжин подобных наконечников, уже готовых к
использованию. Пришел в негодность один, достаточно его просто
выбросить и заменить на другой. Удобно и быстро.
Пробежав глазами текст, Петр удовлетворенно кивнул и поставил
свою подпись. Василий, уже приготовивший сургуч, посадил блямбу
чуть ниже подписи, а император поставил свою печать. Не без
удовольствия взглянув на написанное, протянул документ Сомову:
— Жалую тебя, Анисим Андреевич, званием именитого
гражданина.
— Благодарствую, государь, — все так же пришибленно произнес
Сомов, которому ничего другого и не оставалось.
— Теперь по твоим богатствам, Анисим Андреевич. — Петр сделал
знак чиновнику, и тот положил перед купцом два листа гербовой
бумаги. — Ознакомься и подпиши. Это договор, согласно которому
тобой передано на хранение в Купеческий банк сто двенадцать тысяч
восемьсот тридцать девять рублей. Теперь на твое имя там имеется
счет. Деньги там будут находиться не просто так, а иметь рост.
Невеликий, всего один процент в год. Но это куда лучше, чем лежать
мертвым грузом в подполе.
Опять знак чиновнику, и перед купцом легла вексельная книжка. На
каждом ее листе было прописано имя Сомова, скрепленное печатью
банка, выполненной черной тушью. Такие книжки печатались в особой
государственной типографии. Также перед купцом появился небольшой
тубус, вскрыв который чиновник явил печать.
— Это теперь твоя личная, именная печать для ведения дел с
Купеческим банком, — между тем продолжал Петр. — Ее уже поставили
на договор. А это вексельная книжка. Потребную сумму можешь
вписывать сам, подтверждая ее своей подписью и личной печатью. Все
подробности тебе разъяснят в банке, когда ты туда явишься. Ты
можешь забрать хоть все деньги, никто тебе препоны чинить не
станет. Но только если для дела. Захочешь опять устроить клад с
несметными сокровищами — не взыщи. Да и выгоднее тебе держать
деньги в банке. С одной стороны — сохранно, с другой — они же и
будут отрабатывать ту тысячу подати за грамоту именитого
гражданина, без ущерба для тебя. Вернее, почти.