– Э-э-э… – напомнил о своем существовании участковый Прохоров. – Послушайте, гражданки, может быть, потом отношения выясните? Надо же с делом разобраться!
– Да-да, конечно, – быстро повернулась я к нему. – Извините, ради бога, моя сестра такая рассеянная. Оля, нам нужно идти. тут случилось одно происшествие, мне, похоже, придется выступить свидетелем.
– И вы с нами идемте, – сказал Прохоров. – Понятыми будете.
Ольга, ничего не понимая, переводила растерянный взгляд с меня на участкового.
– Оля, только не волнуйся, – попыталась успокоить я ее. – Там, понимаешь, девушку убили…
Ольга ахнула и прижала руки к груди.
– Боже мой! – только и вымолвила она. – Боже мой!
– Пойдемте! – повторил Прохоров и двинулся к лесу.
Я взяла Ольгу под руку и повела за собой. Катя семенила сзади. Впереди грузно шагал Прохоров.
– Вон там! – указала я на кусты, за которыми видела лежащую девушку.
Прохоров, пыхтя, пролез туда, раздвинул кусты и уставился на труп.
Я с беспокойством посмотрела на сестру.
Ольга стояла белая как полотно. Увидев лежащую на земле девушку, она подняла руку и дотронулась до горла.
– Оля… – я тронула ее за руку. – Ты в порядке?
– Д-да… – как-то вымученно выдавила из себя Ольга и тут же, согнувшись пополам, кинулась к соседним кустам.
Я молча ждала, пока приступ тошноты пройдет, потом увидела, как Ольга, пошатываясь и хватаясь левой рукой за ветки, выбирается из кустов.
Я подошла и протянула ей носовой платок. Ольга послушно утерла слезы. Вспомнив о бутылочке минералки в сумке, я достала и ее:
– Попей, Оля.
Ольга сперва прополоскала рот, потом с жадностью сделала несколько глотков. С благодарностью взглянула на меня.
– Успокойся, Оля, в конце концов, мы с тобой нередко встречались со смертью… – мягко произнесла я и погладила Ольгу по руке.
– Да, конечно, – кивнула Ольга. – Но я все равно никогда не смогу к этому привыкнуть.
Я только вздохнула. Ах, Ольга, слабенькая, чувствительная, эмоциональная… Конечно, мне тоже было жаль эту убитую молодую девушку, но что уж так убиваться-то? В конце концов, она нам никто, мы даже не знаем, как ее зовут.
Участковый Прохоров возился вокруг тела, бормоча себе под нос:
– Подумаешь, какие мы нежные! Трупа, можно подумать, никогда не видали!
– Послушайте! – решительно обратилась я к нему. – Может быть, мы пойдем? Сколько можно нас держать? По-моему, мы свою задачу уже выполнили. Видите, моей сестре плохо!