Он даже немного устал. Он был счастливый, весь мокрый, залитый потом, что ему напомнило про спортивную юность. Но все ж как-то неловко быть таким потным в присутствии девушки… Она как будто угадала его мысль про пот, хотя скорее не угадывала, но чувствовала его, она постаралась, и настроилась на его частоту, и сказала:
– Люблю потных мужиков.
И тут ему было непонятно: заметила ли она тень брезгливости, которую вызвало это удалое обобщение? Это множественное число.
– Так что ты мне рассказывала про Барби? – скомкал он неприятную тему.
– Барби?
– Ну, что их, типа, нельзя трахать.
– Но бывают же беременные Барби, у них в животе пружина и пупсик, он вытаскивается. Откуда же он берется?
– Не знаю.
– А я – да, как резиновая тетка из секс-шопа…
– Ты думаешь?
– Давай мы купим одну, и у нас будет любовь втроем. А потом ты к ней привыкнешь и тебе не будет одиноко, когда я уеду… Мужчины все ж нежнее, у них дырочка такая ма-а-ленькая… Такая девственная – туда ничего не засовывают. Не как у нас, – сказала она со страшной нежностью. – Такая маленькая могла б быть и у Барби, кстати. И Кен бы ее туда трахал.
Господи, какая чушь! Он пропускал мимо, как бы не слышал самых нежных и самых бесстыдных ее слов, от стеснения и потому что не знал, как отвечать. И откликался только на что-нибудь самое из сказанного невинное.
– А тебе самой не будет одиноко? И куда ты уедешь? Зачем? – назадавал он вопросов.
– Я тебе потом все расскажу… Ладно? Сейчас ведь и так хорошо, да?
– Ну, тогда давай рассказывай сейчас, как тебя зовут.
– А ты что, не знаешь?
– Откуда ж я могу знать, а?
– Грязный развратник! Тварь просто! Ты спишь с девушкой и даже не знаешь, как ее зовут!
– Кончай, кончай, ладно. Говори давай!
– Насчет кончать – это было б неплохо.
– Тьфу ты.
– Ладно… – Она легла на спину и, глядя в потолок, принялась декламировать: – Резиновую Зину купили в магазине… Я Зина, ты разве не догадался раньше?
– Зина! Вот это да. Зинка…
– Зачем ты так смотришь на меня? У тебя на лице написано все, что думаешь. Это опасно, ты себя не бережешь.
– А, плевать. Мне нечего скрывать от народа. Видно, ну и видно, и ладно. Там понятно, что про тебя много написано?
– Кажется, да; это-то меня и беспокоит.
– Да отчего ж это вдруг беспокоит?
– Ну… Я ведь не хотела. Я думала, это так… Ты не обижайся, но мне же удобно было у тебя тут отдыхать, когда я в засаде сидела.