«Чеченские террористы снова захватили заложников», – послышался голос комментатора.
На экране появились фотографии двоих мужчин.
– Нет, только не это, – не своим голосом закричала маркиза, когда Альберто переключил программу на телетекст.
Мария Тереза вскочила с дивана, опрокинув журнальный столик, и, подскочив к сыну, выхватила у него пульт управления.
– Мама, в чем дело? – обиженно спросил Альберто. – Я знаю, что биржевые новости не слишком тебя интересуют, но зачем же доходить до таких крайностей?
Мария Тереза не слышала его слов. Дрожащими руками она нажимала кнопки пульта дистанционного управления, отыскивая нужный канал.
Наконец на экране вновь появились лицо комментатора и две черно-белые фотографии в правом верхнем углу экрана.
– Если в течение месяца требования террористов не будут удовлетворены, заложники будут расстреляны, – хладнокровно сообщил диктор.
Маркиза судорожно вздохнула и, побледнев как полотно, рухнула на ковер.
В лагерной столовой Чумарик сел за стол к Валькирию.
– Надо поговорить, – сказал он, с отвращением погружая алюминиевую ложку в миску с баландой. Он так и не смог привыкнуть к лагерной кухне.
– Я тоже собирался поговорить с тобой, – кивнул Семен Аристархович.
– Джокер совсем плох, – сказал Лев Давидович. – Даже не знаю, что с ним делать. Я уж и уговаривал его, и ругал – все без толку. Сидит на нарах, забившись в угол, и ни на что не реагирует, даже почти не разговаривает со мной.
– Я тоже заметил, что у него крыша поехала, – coгласился пахан. – Надо что-то делать. Пропадает хороший мужик ни за что ни про что.
– Он твердит, что не может жить без этой фокусницы, что вся его жизнь была никчемной и бессмысленной и что, выйдя из тюрьмы, он собирается уйти в тайгу и замерзнуть в снегах, поскольку только смерть прекратит его страдания, – сообщил Чумарик.
Валькирий удрученно поцокал языком.
– Так бывает, когда мужик долго не видит баб, – заметил он. – Тут лет семь назад один братан из-за медсестрички совсем с катушек сорвался. Ты представляешь, отнял пистолет у охранника, взял его в заложники и угрожал убить, если медсестричка не выйдет за него замуж.
– Да ну? – удивился Лев Давидович. – И чем дело кончилось?
– Пять сверху накинули, в другой лагерь перевели, а медсестричка, говорят, теперь ему письма пишет.