– Это Потоскуй, – объяснил ему вор-рецидивист по кличке Гнусавый. – Чуть выше по течению расположены деревни Погорюй и Кукуй.
– Здесь все названия такие веселые? – поинтересовался Вася. – А что-нибудь вроде «Лас-Пальмас» или «Кочабамба» тут не найдется?
Гнусавый посмотрел на Васю с неодобрением. У него еще вчера кончились сигареты, и потому он не был расположен шутить.
– В Магадане есть гостиница «Южная», – мрачно сплюнув за борт, сказал он и отвернулся.
«В конце концов, потоскуйские лебеди лучше, чем ничего», – подумал Джокер, подбирая с полу картофелину, бывшую Клаудиу Шиффер, и безжалостно бросая ее в кипящую кастрюлю. Так сказать, «в набежавшую волну».
– Да здравствует День большой оленьей упряжки, – сказал он, обращаясь к Валькирию.
Альберто Иньяки, маркиз де Арнелья, с трудом разлепил налитые свинцом веки и с недоумением уставился на расплывчатые очертания предмета, находящегося в непосредственной близости от его носа. Маркиз, излишне склонный к любопытству, задумался о том, что могло поутру находиться в его постели, а в том, что он проснулся именно в своей постели, Альберто не сомневался. Его мать, Мария Тереза де Арнелья, питала слабость к аромату жасмина, и постельное белье в спальнях замка столь сильно благоухало жасмином, что, даже не открывая глаз, Альберто мог безошибочно догадаться, где он находится – у себя дома или в постели очередной красотки.
Маркиз глубоко вздохнул, прогоняя остатки дремоты. Очертания интересующего его предмета стали чуть более отчетливы, и он идентифицировал его как лодыжку изящной женской ножки. Это открытие его обрадовало, но по-прежнему оставался нерешенным самый главный вопрос – кому принадлежала эта ножка. Альберто еще раз вздохнул и скользнул взглядом вдоль конечности, переходящей в плавный округлый изгиб, полуприкрытый благоухающей жасмином простыней.
– Сто двадцать семь сантиметров, – безошибочно прикинул маркиз, – самая длинная в мире женская нога, занесенная в Книгу рекордов Гиннесса.
– Мириам! – позвал он, мягко похлопав по выступающей из-под простыни округлости.
Простыня зашевелилась, и из-под нее выглянуло изящное, точеное личико с растрепанной гривой угольно-черных волос.
– Дорогой, когда мы поженимся? – требовательно и капризно спросила девушка.
Альберто издал тихий стон и прикрыл глаза.