Но спустя еще пару дней, когда страх поутих, я продолжил свое изучение палуб гиганта. Единственное, к какому выводу я пришел, прогуливаясь по нескончаемым этажам, – это то, что большинство существ, посещавших Орпенн, были кислорододышащими. Это радовало и питало надежды, что и сам Орпенн относился к таким же…
Отложив книгу Хенке, я поднялся и прошелся по комнате босыми ногами. Встал перед залитым дождем окном и, не долго думая, поднял раму. Холодный, влажный воздух рванулся в комнату, обволакивая мои ноги и торс. Быстро вернувшись в постель, я продолжил чтение. Я сумел осилить две главы, отмечая интересные места на полях восклицательными знаками, прежде чем руки окончательно замерзли. Вставив закладку в книгу, я убрал ее под подушку и, закрыв окно, поспешил потушить свет. Надо было спать. Кто знает, что несет грядущий день нам? Может, поспать долго не удастся.
Мой полет протекал на редкость удачно и без особо экстремальных приключений. К примеру, даже в квадрате, где настойчиво рекомендовалось прохождение караваном ввиду потенциальной опасности изменения курса под воздействием мощного гравитационного поля, я проскочил в одиночку и даже не заметил, чего там можно было опасаться. Только проверил курс после квадрата и работоспособность Личности. Компьютер бодро отплевался от меня ответами «О’кей», и я его больше не трогал. Только на пятый месяц, когда я уже начал откровенно скучать: все фильмы были просмотрены, все развлечения корабля и Личности в очередной раз надоели, – случился забавный и жутковатый инцидент.
Ночью, по корабельному времени, меня разбудила Личность и потребовала присутствия в рубке. Я, уже холодея при мысли о каких-нибудь фатальных неисправностях в оборудовании, поскакал в одном тапочке к штурвалу. Упал в кресло и немедля запустил диагностику, даже не вслушиваясь в бормотание компьютера. Только убедившись, что все на судне хорошо, я спросил у Личности, в чем дело.
– Впереди нас по курсу семь минут назад я зафиксировал биение гравитационных двигателей. Расстояние от двухсот до двухсот двадцати миллионов километров. Через минуту работы двигателей биение пропало. Четыре минуты назад я снова зафиксировал нестабильное гравитационное поле. И через минуту наблюдения оно пропало. Это не сигнал бедствия, это не азбука Морзе и не язык Панина. По требованию докладывать обо всем происходящем я разбудил вас.