– Настоящая женщина, к твоему сведению, и должна вот так! Жить только для своего единственного мужчины!
– Ты это о ком? – удивилась Нина.
– Да все о тех же. О мужьях.
– A-а! Понятно. – Жалость исчезла, и вместо нее Нина почувствовала раздражение. – Не помнишь, значит, как считала единственным и неповторимым своего собственного муженька и чем он тебе на это ответил? Или забыла, как пять лет назад самолично трахнула Кирилла по башке коньячной бутылкой?
– Не забыла. Но может, Кирилл с тех пор изменился? Жизнь его кое-чему научила?
– Научила, вот он немного и поутих. А приподнимется снова, так и опять будет точно таким же хамом.
– Можно провести опыт и посмотреть, – широко раскрыв глаза, взглянула на Нину Пульсатилла.
– Пусть любители ставят опыты на мышах, – ответила Нина. – Это безопаснее.
– Для мышей?
– Для всех. Опыты иногда бывают смертельными. Я, во всяком случае, пробовать не хочу! – Нина вздохнула. И пока Пульсатилла машинально накладывала себе полное блюдечко клубничного джема, Нина почему-то думала вовсе не о Кирилле, а о совсем малознакомом ей человеке по имени Юрий, приходившем в их контору сегодня утром. Интересно все-таки, есть ли у него семья? Наверное, есть. – Как говорят, от добра добра не ищут. Твой-то бывший муженек еще не созрел для проведения экспериментов?
– Финита ля комедия. – Пульсатилла беззаботно запихнула в рот ложку джема. – Не заходил и не звонил уже больше года. Даже девчонок с днем рождения в этом году не поздравил. Видно, решил, что они уже взрослые и им отцовское внимание ни к чему.
– Ты говорила, у него в новом браке кто-то родился?
– Родился. – Пульсатилла криво усмехнулась. – После того как у нас младшая дочка появилась, он еще все пыжился, все лапшу мне на уши вешал, что хочет сына. А сам опять только на девку и смог сподобиться. Теперь у него три дочери. – Пульсатилла вздохнула. – Три сестры. Правда, матери у них разные. – Она горестно подперла голову рукой. – Уже семь лет прошло с тех пор, как он от нас ушел.
– Ничего, воспитает и третью дочку. Последыши всегда самые любимые, – задумчиво сказала Нина.
У Пульсатиллы от обиды задрожали губы:
– Настолько любимые, что о детях от первой жены он даже забыл. Пластайся, дорогая, как хочешь! На нем я поставила жирный крест. Жаль, что нельзя изменить у девчонок его гены. Вытравить бы их серной кислотой! Видно, они-то теперь и дают о себе знать.