“Такого коня не то
что стулом - дубовым столом не прошибёшь” - эта мысль мелькнула и
тут же пропала. Сознание было больше поглощено обороной, чем
философскими размышлениями. В этом случае факт опьянения был явно
не в его пользу, хотя соперник тоже был далеко не трезв. Но у того
это целиком компенсировалось буйной яростью, а Кейну оставалось
только этим помешательством пользоваться и бить Дрэмма ножками от
табурета, оставшимися у него в руках. Если бы он хотел его убить,
то намного проще было бы пырнуть обломком в шею или глаз, но
убийство не входило в его планы.
Есть! Увернувшись
от особенно размашистого удара, он со всей силы заехал деревяшкой в
челюсть взбесившемуся барону. Того хорошенько качнуло, но не
остановило. Лотар бросился вперёд, схватил в охапку Кейна, и вместе
они проломили окно кабака и камень мостовой хорошенько
поприветствовал Брустера, а туша Дрэмма сверху чуть не раздавила
его. Несмотря на оглушение и красные блики в глазах, ему удалось
скинуть с себя Лотара. Но когда он попытался подняться, до него
вдруг донёсся крик: ’’Часовые!”.
Кейн успел увидеть
лишь какие-то тёмные фигуры, окружившие их с Дрэммом, затем яркий
белый свет отправил его в глубокое забытье.
3.
Пробуждение вновь
было не из приятных. Тело болело, губа саднила, а прикасаться к
затылку вообще не стоило. Живот крутило похлеще ветряной мельницы и
его бы наверняка вывернуло, только было бы чем.
Стараясь не делать
лишних движений, Кейн рассматривал разводы на стенах и пытался ни о
чем не думать. За столько лет, проведённых здесь, он уже выучил
каждый виток этих желтых линий, сеткой змеящихся по потолку. Взгляд
лениво скользил по ним и это в какой-то степени помогало
расслабиться.
Сила привычки.
Это как с
папиросой - если утром не выкуришь хоть одну, не будет тебе покоя
до тех пор, пока не затлеет алый огонек и тягучий дым не наполнит
лёгкие до предела, и ты не увидишь, как он клубится перед
глазами.
Бездна! От мыслей
о папиросах в груди начало противно покалывать.
Устало прикрыв
глаза, Кейн сжал переносицу и слегка помассировал. Сознание
неспешно восстанавливало цепь вчерашних событий и ему удалось
вспомнить практически всё, кроме того, что было после прихода в
кабак - дальше пустота. Видимо, он знатно напился. Судя по ссадине
на губе и ноющим рёбрам (хотя, что там рёбрам - ныло всё тело,
особенно спина) ему ещё и накостыляли отменно. Он с усмешкой обвёл
взглядом свою комнатушку - ага, а потом ещё и домой привели да
спать уложили. Остаётся надеяться, что ничего не упёрли.