У нашего дома уже не стреляли, но я
успел заметить в конце улицы забегающих за угол здания людей в
военной одежде. Бросив машину у подъезда, сразу вбежал в квартиру.
Едва разглядев меня, жена с дочкой кинулись ко мне. Стараясь не
кричать, чтобы не напугать ребенка, супруга дрожащим срывающимся
шепотом спрашивала у меня, что же нам делать дальше? А что я мог
ответить? Сам понятия не имел! Единственное, что знал точно -
вокруг стреляют. В голову настойчиво лезли мысли о том, что,
возможно, так и начиналась война в Чечне. Озвучивать все это,
конечно, не стал, чтобы не пугать родных еще сильнее. В любом
случае, ждать, пока в окно влетит что-то посерьезнее, чем пули,
абсолютно не хочется, а значит, надо уезжать из города. Подальше от
стрельбы и взрывов. Для начала хотя бы в село к родственникам, а
там посмотрим, чем тут все закончится. Вот эту мысль я и озвучил. В
темпе мы готовились покинуть квартиру. Собрали все важные
документы, деньги, драгоценности и кое-что из вещей и просто
утрамбовали все в одну сумку. Мы вышли во двор к машине, и я
огляделся - судя по суете у соседних подъездов, не только мы решили
выбираться из города.
Ехал быстро, но максимально
осторожно, стараясь построить маршрут так, чтобы стрельба всегда
оставалась в стороне от нас. Прохожие на улицах, пытаясь скорее
укрыться в близлежащих домах, тем не менее, останавливались, чтобы
знаками указать нам, куда нельзя ехать. В конце концов, окольными
путями мы смогли выбраться из Нальчика. Уже на самом выезде из
города, у поста ГИБДД, неожиданно позади, а затем и в стороне от
нас, началась стрельба. Криком велев жене пригнуться, я рефлекторно
утопил педаль газа в пол. Одновременно раздались глухие удары по
кузову моей машины – словно горохом осыпали, а затем послышался
хлопок лопнувшего колеса, и автомобиль резко бросило в сторону.
Закричала жена, я же, вцепившись в руль, пытался удержать нас на
дороге. Последним моим воспоминанием стал перевернутый горизонт,
брызги лобового стекла и режущий слух скрежет металла об
асфальт…
Очнулся уже в больнице, в реанимации,
с несколькими переломами ребер и серьезной травмой головы. Первые
пару недель у меня не получалось даже заговорить. Стоило мне чуть
напрячься - я терял сознание. Позже меня перевели из реанимации и
ко мне первый раз пустили родственников. Лишь тогда, давясь
словами, глотая звуки, я, наконец, смог спросить, где мои жена и
дочь. Некоторое время они просто молча переглядывались, но потом
все же ответили, и через несколько минут меня под крики санитаров
снова увезли в реанимацию.