- Согласен. Но сначала еще раз
проведем разведку. А ключи отдадим женщинам, пусть огородами идут к
ангару, освободят мужей и присылают их нам на помощь.
На том и порешили. Ключи отдали жене
старосты и объяснили, что нужно делать. Не забыли рассказать и про
Олежку. Не сидеть же ему в шкафу.
Мы с лейтенантом встали у угла дома,
прикрывая спасенных женщин, пока те не покинули здание и не исчезли
в темноте.
Затем лейтенант протянул мне
автомат.
- Бери. Формально гражданам
метрополии такое не разрешено, но, во-первых, ты пока не гражданин,
а во-вторых, будем считать, что ты его сам нашел и он твой.
Я взял автомат, подержал в руке, а
потом вернул ему:
- Нет. Давай тут спрячем под
лестницей. Сто лет таким не пользовался и сноровку уже потерял, а с
этим ружьем я чуть ли не раз в неделю упражнялся.
Игнар ничего не ответил, отстегнул
магазин, сунул в карман комбеза. Сам автомат спрятал поглубже под
ступеньки крыльца. Через огороды мы быстро пошли к последнему дому.
Свет все еще горел. Как и в прошлый раз, здоровяк подошел к одному
из двух окон, выходящих на нашу сторону, а я встал за угол и взял
под контроль входную дверь.
- Ничего не вижу. – Тихо прошептал
он. – Занавеска мешает. Вроде есть кто-то.
Около ближнего ко мне окна стоял
какой-то дощатый, крепкий на вид, ящик.
- С моей стороны, может, виднее? -
прошептал я, тихо положил ружье на землю и, взявшись за подоконный
карниз, аккуратно встал на ящик. Игнар сразу сменил меня на посту и
стал наблюдать за дверью. Я же, ухватившись для устойчивости обеими
руками за раму окна, заглянул в комнату. Первым увидел капитана.
Лицо все в крови и в синяках, опухшая скула и разбитые нос и губы.
Правая рука свисала плетью. Неловко скособочившись, он стоял на
коленях, тараща залитые кровью глаза и протягивая здоровую руку
куда-то в сторону, а прямо за ним находился один из бандюков.
Седой, как лунь, но при этом крепкий, с щетиной на лице. Он,
улыбаясь, что-то говорил, при этом удерживая Александра сгибом
одной руки за шею. В другой руке у него был пистолет, очень похожий
на оружие лейтенанта, видимо, это и есть командирский «Аспид», про
который лейтенант упоминал. Глаза капитана с лопнувшими
капиллярами, казалось, вот-вот вылезут из орбит. Холодея от
нехорошего предчувствия, я отклонился и попытался рассмотреть, куда
так тянется капитан. Вполоборота ко мне стоял на одном колене
второй сообщник. Лысый, худощавый и весь какой-то помятый, с жидкой
козлиной бородкой. С кривой щербатой улыбкой на губах он пытался
обездвижить отчаянно сопротивляющуюся лежавшую на полу худенькую
фигуру. В какой-то момент головной убор слетел с мотавшейся
туда-сюда головы жертвы, и длинные рыжие кучеряшки, словно искры,
брызнули во все стороны. Дальнейшее мне запомнилось урывками. Вот
всё вокруг подсвечено неоновым синим светом. Вот передо мной
распахнутая дверь. Вот из-за всех сил бью ногой по лысому черепу
козлобородого, все также стоящего над кричащей девочкой на одном
колене. В памяти четко зафиксировался его раззявленный рот, голова
склоненная к плечу под немыслимым углом, обрывки кожи, мяса и
осколки позвонков на месте разрыва шеи. Ногу простреливает такая
боль, словно ее вырвали с корнем. Вот я выхватываю нож и бросаю
его, перехватив его, как копье, в седого мужика, удерживающего
Александра. Лицо седого только начало перекашивать в какую-то
гримасу. А потом наступила темнота.