– Не глазей, а то опоздаем, ей на смену идти, – одергивала Леля Василису, когда та чуть не застряла каблуком в эскалаторе. Огромное подземное царство в мраморе ошеломило девушку. – Видишь, сколько после буржуев понастроила Советская власть?
– Да-а, – остановившись около скульптуры матроса, замерла Василиса. – Это мой отец. Точь-в-точь!
– Да ты что? А говоришь из буржуев.
– Так это мама.
– Правильно сделала, что за революционера замуж пошла. Вон моя за бухгалтера, так у него растрата случилась.
– И что?
– Посадили и расстреляли.
– Как расстреляли? А вы?
– Ну, я маленькая была, а мама сказала: «Правильно, нечего народные деньги разбазаривать!»
– Так он ведь для вас с мамой старался, наверное?
– Нет, не для нас. Выяснилось, что его начальник подставил и все деньги украл. Потом и начальника под вышку. Но отца уже не вернуть. Вот я и говорю, если б революционный матрос был и на фронте погиб, тогда бы гордиться можно.
– Зачем тебе мертвый отец? Я бы любым гордилась, только живым!
Когда они подъехали к двухэтажному бараку, где жила акушерка, Василиса побледнела.
– Не дрейфь, – подбодрила ее Леля. – Я несколько раз уже… – Она не успела закончить фразу, как дверь распахнула полная тетка в грязном фартуке поверх байкового халата.
Она тихо повела их по длинному коридору, приложив палец к губам, и толкнула дверь в маленькую комнатушку, где стоял стол, оттоманка и деревянный буфет. Когда тетка ступала по неровным половицам, в буфете тоненько отзывался лафитничек со стеклянными стопочками в ряд. Акушерка протянула к нему руки.
– Водочки выпьешь? – обратилась она к дрожащей Василисе.
– Зачем? – Девушка вздрогнула.
– Дурная, затем, чтобы не больно было. Спроси подружку свою. – Она подмигнула Леле, как старой знакомой.
– Нет, я потерплю.
– Как знаешь. Мне больше достанется. Во время войны всем спиртику перед операцией давали.
Василиса с ужасом посмотрела на акушерку.
– Ну что ты зенки вылупила? Наркоза на всех не хватало.
– Нет-нет, я потерплю, – твердо повторила девушка.
– Смотри, орать тут нельзя. Соседи донесут. Правда, Варька – она у нас самая сплетница – на смене. Скоро вернется. Так что давай по-быстрому. Раздевайся, устраивайся тут. – Она показала на колченогий стол. – Я сейчас. – Она вернулась с эмалированным тазиком под мышкой, в котором, прикрытые полотенцем, зловеще позвякивали инструменты, и плотно закрыла за собой дверь.