До венчания со стариком она дошла так.
По легенде, которую в нашем роду передавали из уст в уста, в ночь перед Рождеством в богатый дом постучала старуха странница. Ее пустили с черного хода, накормили, как было принято в христианских семьях, чем Бог послал, и предоставили ночлег в той части флигеля, где жила прислуга.
А барышне Мадлен, как всем девушкам на выданье, в ту ночь не спалось. В гадание на зеркалах и прочие штучки играли все. Ей чудился королевич на белом коне. Ярко светил месяц, и сердце рвалось из груди, переполненное мечтаниями и грезами. Набросив поверх сорочки меховую накидку, она выскочила из теплого дома на мороз. Под каблучками скрипел снег, руки без муфты обжигало холодным ветром.
– Зайди в дом, простынешь, – раздался незна комый голос за спиной.
Мадлен, вздрогнув, обернулась и увидела согбенную незнакомую старуху с клюкой.
– Ты кто? – спросила девушка.
– Ворожея, – скрипучим голосом отозвалась та. – Не спится?
– Ой, не спится, бабушка!
– Пойдем в дом, я тебе погадаю, хочешь?
– Конечно. Мне в прошлом году Груня, няня моя, нагадала… – Девушка замолчала.
– Что?
– Нельзя говорить, а то не сбудется.
– Так уже не сбылось.
– А ты откуда знаешь?
– Знаю.
– Она мне не на год, а на жизнь вперед, – обиделась за няню Мадлен и, прикрыв глаза, припомнила, что Груня нагадала ей скорое замужество с соседским сыном, что сейчас заканчивает обучение за границей.
Мадлен играла с ним еще в детстве. Он однажды шепнул ей на ушко о своей любви и поцеловал в локоток. «Вот вернется вскоре и придет к вашим родителям с предложением», – уверяла Груня.
– Слушай, что я тебе поведаю, дева красная, – прервала старуха ее мечтания. Она больно сжала нежную девичью руку костлявыми пальцами и, втащив в кухню, подвела к затухающей печи. Слуга Петруха кочергой разбивал оставшиеся угли, чтобы перекрыть на ночь дымоход. Синие языки пламени не сдавались. Ворожея оттолкнула Петьку, вырвала из его рук кочергу и набрала в подол несколько тлеющих угольков. Не обжигаясь, она перекинула их из руки в руку и, достав из сумы, перекинутой через плечо, ступку, пестиком потолкла уголь, затем заставила девушку взять черную остывшую массу в ладошку и рассыпать на блюдце. Пока Петька поливал барышне из кувшина на руки водой, девушка слышала, как старуха шепотом, наклоняясь крючковатым носом над блюдцем, издавала какие-то непонятные колдовские звуки. Искоса посмотрев на Мадлен, тяжело вздохнула, крякнула и вымолвила: