– Димасик,
ну ты адвокат… Писай здесь, – вот так
он и сказал, указывая направлением руки
на то место, где возможно это сделать.
Пончикообразный
товарищ не сдавался. Видимо, он был из
приличных адвокатов.
– В общественных
местах ПИПИ делать нельзя… штраф…
– Ты –
АДВОКАТ! Отмажешься…
– Не могу…
При девушке это непристойно, пошли
обратно… У них там туалет есть… – он
махнул одной рукой в ту сторону, откуда
они появились.
– Димасик,
я пить больше не могу… Мне домой надо,
мама уже звонила… Вот, девушка ждет, и
я подожду, – он встал рядом со мной,
засунув руки в карманы. По-видимому, он
так пытался уловить баланс и в упор стал
разглядывать мою розовую футболку,
пытаясь прочесть надпись на английском
языке.
Стоял июнь.
Лето в этот год было
раннее и знойное, поэтому даже в
одиннадцать вечера в легкой трикотажной
футболке мне не было
прохладно.
Следом я
почувствовала скользящий взгляд по
моим голым ногам – на свое несчастье,
в тот день я напялила очень короткую
джинсовую юбку. Я быстро скрестила ноги
и руки у себя на груди, как бы защищая
себя от взглядов этого назойливого
типа.
Вся эта
комедия начала меня изрядно напрягать.
Слегка оглядевшись по сторонам, я
заметила, что на остановке больше никого
нет, кроме нас троих – и приняла решение
словить все же такси. Подняла руку, и
первая же машина, сверкнувшая фарами,
остановилась.
– Такси? –
спросила я через открытое окно машины.
– Вам куда?
– басом ответил водитель.
– На Южную,
тут недалеко.
– Садитесь,
– буркнул себе под нос бомбила.
Я открыла
заднюю дверь автомобиля и села, но не
успела захлопнуть ее за собой, как меня
поразила такая картина – Штепсель
открыл дверь впереди, быстро сел рядом
с водителем и изрек:
– Я с ней,
на Южную.
Меня так
ошеломила быстрота всего происходящего,
что я не успела ничего возразить и
возмутиться. С одной стороны, мне стало
спокойнее, так как ночью одной ловить
машину – большой риск для молодой
привлекательной девушки, но с другой
стороны – я ехала в машине уже с двумя
незнакомцами, что тоже было риском
Мы ехали
молча минут десять. Водитель периодически
переключал радиостанции и слушал обрывки
мелодий, не произнося ни слова.
– Дом какой?
– вдруг неожиданно для меня уставшим,
сонным голосом спросил он. И тут же
смачно зевнул, не прикрывая рот.