Витька жил с бабушкой на Черной Речке, в бывшем доходном доме.
Когда-то эти квартиры расселили, и его родителям досталась целая
огромная трехкомнатная квартира, по коридору которой можно было на
велике гонять – вот такая планировка больше чем вековой давности.
Прихожая, две комнаты, потом длинный коридор, еще одна комната и
кухня. Только вот родителям очень не повезло – оба погибли при
теракте на Адмиралтейских верфях. Поскольку оба служили в
Российском Императорском Флоте, обеспечение сироты взяло на себя
государство, в том числе и с преимущественным правом поступления в
вузы Империи. Но в преимущественном праве по большому счету он
нуждался только для того, чтобы при поступлении безродного сироту
не затерли богатые и знаменитые, которые вместо казенного
имперского сертификата на обучение могли и заплатить из своего
кармана. И правильно, как я считаю – в конце концов деньги для
княжеских и графских родов небольшие, они столько могут при желании
и за день потратить не напрягаясь, а отнимать место у талантливых,
но малоимущих разночинцев не стоит. Мы с сестрой учились именно на
платном из этих соображений, а не в силу природной тупости.
Чувствуется, этот старый дом-колодец строили на века – чего
стоила одна входная тяжелая деревянная дверь, словно бы
бронированная, которую надо было не просто толкать, а
отваливать.
- Ну что, поедем на лифте? – кивнул я на древнюю шахту еще не
автоматического, ручного подъемника, с решетками вместо створок,
которые надо было закрывать самому.
- Не, лучше не стоит, - сказал Виктор, осторожно ступая по
выщербленной плитке парадного. – Тут у нас одна мадам на днях
застряла, визгу было больше, чем от пожарной сирены. Пока ее оттуда
не вынули, весь подъезд обогатил свою лексику на пару десятков
выражений.
- Представляю, - хмыкнул я, ступая на ступеньку, выщербленную до
меня тысячами и тысячами ног, вон какое углубление в ней протерли,
почти на треть.
Мы поднялись по огромным пролетам на третий этаж. Вот же,
действительно строили – сколько не был у него дома, все забывал
спросить про высоту потолков, а здесь она была немаленькая.
Витек был в своем репертуаре – звонок у него был не
электрический, а старый, механический, лепестки которого надо было
крутить вручную. Дзынь-дзынь…
Дверь открылась, и на пороге появилась бабушка Вити, баба Леля,
как я ее звал на правах давнего и закадычного друга ее внука.