– Ты никогда не понимал, как просто привлекать людей к себе, – вполголоса сказал двойник. – А это, знаешь ли, качество, необходимое полководцам.
– Политикам… – Шедченко покосился в окно, где занимался бледный рассвет.
– Нет. Политики играют с толпами. Конкретный человек их не интересует. Вот настоящий вождь – он должен нравиться личностям.
– Чего ты хочешь?
– Того же, что и ты. Порядка. Мира. Чтобы весь этот бардак, – в голосе двойника прорезалось отвращение, – схлынул. Чтобы казнокрады валили лес в Сибири, армия защищала страну, а люди не боялись завтрашнего дня.
Шедченко хмыкнул:
– Где ты раньше был, такой умный?
– Нигде. Эксперимент сорвался десять часов назад. До этого меня просто не существовало.
Николай вновь посмотрел ему в глаза. Не верил он… не мог поверить.
И все же… Кем еще мог быть этот человек, знающий о нем все, похожий как две капли воды…
– Расскажи мне об этом еще раз.
– Проверяем? – Двойник пожал плечами. – Лады. Тринадцать лет назад, еще при Союзе, начались эксперименты со снятием психической составляющей разума.
У него даже голос изменился. Он словно лекцию читал курсантам… «Наш ответ потенциальным противникам. Новейшие военные разработки».
– Зачем? – оборвал его Шедченко.
– Создание идеальных солдат. И не только солдат – врачей, инженеров, да кого угодно. Считалось, что информационные психоматрицы можно будет накладывать на сознание других людей, и те будут приближаться к эталонам. Не учли только одного – психоматрица не инертна.
Двойник поболтал стаканом с осадком «растворимого» кофе. Процедил сквозь зубы:
– Когда матрицы были созданы, они самостоятельно сформировали тела. Причем не в том «ящике», а рядом с прототипами. У двух матриц прототипов уже не было в живых. Они не смогли воплотиться. Вот… такие канделябры…
Шедченко поморщился от этого дурацкого присловья, прилипшего к нему давным-давно и порой упрямо всплывающего в разговоре. Канделябры. Над такими фразами ухохатываются студенты на военных кафедрах, потом они начинают бродить в анекдотах. Канделябры…
– Дальше, – сказал он.
– Мы не совсем люди, – небрежно сказал двойник. – Когда из нас останется в живых лишь один, он обретет силу. Способность влиять на людей, на их сознание, мечты. Повелевать.
И вновь, как час назад в вагонном тамбуре, выслушивая все это в первый раз, Шедченко покачал головой: