– А Юлька?
– Самое главное – Юлька молчит.
– Бред какой-то. Она же знает, что цепочку ты ей подарил.
– Естественно. Знает, но молчит.
Я на секунду задумалась, а потом сказала:
– Ну в принципе, Романов, это все очень понятно. Она будет с Галей твоей всегда заодно.
– Но почему? Объясни, я же ее очень люблю, независимо от того, как отношусь к Галке.
– Ты и Галку любишь.
– Это совсем другое – просто мы вместе прожили огромный кусок жизни – двадцать лет.
– Семь из которых ты жил и со мной.
– Ты – это ты. Я тебя люблю. Только ты… И еще – мать. Больше у меня никого нет на этом свете.
– А Юлька? А Галка? Ты совсем запутался, радость моя.
– Да нет же, нет. Все яснее ясного. Просто я всегда так старался для своей дочери. Это семейное счастье в кавычках имитировал, а в конце концов дочь меня предала.
Мы сели на лавочку, он бессильно уронил мне голову на плечо, я обняла его, гладила его волосы, целовала его-мои любимые ухо, щеку, глаза, мокрые от слез.
– Господи, Романов, я первый раз за все наши годы вижу, как ты плачешь.
Он тряхнул головой:
– Оль, куда мне идти?
– Ко мне!
– Сегодня?
– Ну… Не сегодня. Мне нужно дома объясниться. Нельзя же так сразу.
– Когда?
– Наверное, завтра. А ты сегодня переночуй на нашей квартире.
– Я не буду ночевать без тебя.
– Генка, не ставь меня в дурацкое положение. Ты рисуешь картину в примитивистской манере: тебя обидели дома, я должна тебя пожалеть. Я это и делаю, с предложением конкретного для тебя варианта выхода. Тогда ты мне начинаешь ставить условия. Не могу я сегодня уйти – это свинство. И тебя обижать не хочу, не могу.
– Да-да, я все понимаю, Оля. Ты не можешь. Прости меня. Я вернусь домой. Там мать, наверное, с ума сходит, куда ее сынок подевался. Она ведь в гости пришла.
– Ген, не возвращайся, прошу тебя. А матери позвони. Потом так сложно будет уйти. Извини за грубость: «срывай день» – это еще древние римляне советовали. А завтра мы будем вместе, я тебе обещаю. И станем жить долго и счастливо. И все будет well, даже если будет по-другому. Угу?
Он уже улыбался.
– Нет, я волнуюсь за мать, мне ее нужно домой проводить. И все рассказать по пути про нас с тобой, наконец. Она умная. Она поймет. Для меня очень важно, чтобы она поняла.
– Как знаешь… Так что? Мне расколоться дома? Собственно, все давно уж всё знают, только вид делают.