– Ликтор, у тебя в стакане ещё на два
пальца! – я ничего не ответил. – По твоему кредиту ещё на три
порции хватит! – кричал бармен мне вслед.
– Да, но мне с утра на работу.
Вывалившись на улицу, я благополучно
сдержал рвотные позывы. Своей рукой. Удачно, ничего не скажешь. Я
облил кисть из фляги и вытер об галстук, легко развязав хлипкий
узел. Выбросил галстук в лужу. Надеюсь, на плащ не попало.
Качаясь, я побрёл домой.
– Времени 13:00.
Пятое октября 172–го Илона. За окном восемь градусов тепла. А в
тебе вчера было сколько? Сорок? Пятьдесят? Доброе утро, мой сладкий
«чебупеник»[1]. На улице
прохладно, не забудь надеть плащ. Шутка. Конечно, ты не забудешь
надеть то, что вообще не снимаешь.
Я нехотя повернулся на другой бок и потянулся. В
спине что–то щёлкнуло, в глазах аж потемнело. Та сторона подушки
была холодной.
– Чёрт тебя подери, БесСИ[2], а
нежнее можно?
– Как? За ушком
поцеловать? Кинуть в тебя фляжку? У меня же нет рук, если ты забыл.
Шутка.
– А у меня по–прежнему нет настроения, но если бы ты
умела кидать фляжку, то была бы гораздо полезнее.
– Отключаюсь.
Хам.
– А?
–
Отключаюсь.
Лениво встал. Под ногами зашуршали брюки. Рубаха
осталась застёгнутой наполовину. Плащ аккуратно висел на плечиках у
двери шкафа.
– Не помню, как свалил брюки на пол.
– Это я помогла.
Шутка.
Я хмыкнул. Да, всё это было одной большой
шуткой.
Холодный душ помог прояснить мысли, но ровно на
минуту, чтобы хватило сил дойти до одежды и не стоять голым посреди
комнаты.
Первый рабочий день после длительного «отпуска». Я
почти чувствую, как отдохнул. Может, проваляться ещё недельку? Нет,
тогда я точно сопьюсь к херам собачьим, поэтому нужно идти. Хоть
куда–нибудь, но идти, лишь бы не оставаться здесь, засыпая с флягой
в обнимку.
– А где завтрак? – последнее время весь мой рацион
состоял из дешёвого алкоголя.
– Кто не работает,
тот не ест.
– Тогда ты должна чувствовать вечный голод. Шутка. –
С этим я вышел.
Город гудел сильнее, чем обычно. Не знаю точно, что
было причиной – очередное похмелье, или то, что я в последнее время
видел мир вокруг только ближе к закату, определяемому лишь по
оранжевому мареву на стёклах бесконечных небоскрёбов? В воздухе
витал запах железа, а на губах ощущался привкус электрического
разряда. Мелкий дождь моросил, разбиваясь каплями на моих плечах и
скапливаясь ручьями в водосточных каналах у тротуаров. В них
отражается моя оплывшая рожа. Доброе утро.