Для Верховных Братьев Послушники были всего лишь дешевым расходным материалом. Инториумы каждый год миллионами штампуют новое мясо. Магистериум фигура серьезнее и стоит куда дороже. Зачем рисковать им, когда можно было послать на Модену хотя бы того же Курца дон Горна, что получил первую нашивку крови за успешную высадку на Квантум. И из простого мяса уже заслужил право называться стандарт-послушником. Но брат Кован рассудил иначе. И на Модену отправили его.
Он должен был передать оружие повстанцам, что готовили вооруженный переворот в столице Содружества Двенадцати Миров. Рамид аль Рауни не задавался вопросом, зачем брату Ковану сдались эти повстанцы. Хотя он слышал, что Меченые личная гвардия человека, что продал им планетарную систему, где они выстроили свою базу в этой галактике. Но зачем им лезть в чужие дела? Зачем сеять смуту среди чужаков? Какая в этом выгода? Рамид аль Рауни знал, что брат Кован без выгоды для Храма не сделает ничего. Все подчинено Уиверсуму и направлено на продвижение истины среди диких народов Матрицы. Поэтому он просто выполнял приказ вышестоящих братьев.
Рамид аль Рауни надеялся, что после передачи оружия, он вернется назад. Но поступил приказ контролировать деятельность Меченых и направлять их в нужное Храму русло, и он опять подчинился. Среди служителей Универсума не было принято обсуждать приказы. Но сегодня наступил последний день его пребывания на Модене. Он сразу это понял, как только услышал, как на поверхности зазвучали частые выстрелы. А потом хлопнула рапия. И еще один раз. Если повстанцы решились применить рапию, значит ситуация вышла из-под контроля.
Рамид аль Рауни стал готовиться к отступлению. Меченые, что постоянно крутились возле него, Флойд и Забияка тут же оживились. До этого они с тревогой вглядывались в потолок, словно пытались сквозь него разглядеть, что происходит там на поверхности возле дома Креста, который и приставил их к храмовнику. По его словам для охраны, но Рамид аль Рауни знал, что они следили за ним. Крест требовал доступа к новым технологиям, рапии ему было мало, он догадывался, что у храмовников есть что-то помощнее той пушки, что они подарили ему.
Рамид аль Рауни крутанул в воздухе посохом с набалдашником в виде шара, внутри которого спало дыхание Унирсума, очертил им окружность и активировал ее. Тут же пространство в окружности задрожало и поплыло, словно реальность представляла собой картину безумного художника, на которую пролили кислоту.