Пожалуй, единственными помещениями, которые не претерпели никаких изменений, были темницы и камеры пыток со старинными инструментами, оставшиеся в крепости со времен святой инквизиции. Их рейхсфюрер распорядился оставить в качестве назидательного исторического памятника.
* * *
У рейхсфюрера с церковью были сложные отношения. Именно Гиммлер – некогда достаточно набожный человек – стал в нацистской партии одним из тех, кто призывал к открытому конфликту с церковниками. Гремучая смесь древнегерманского язычества и восточных оккультных знаний, которая так сильно пьянила головы некоторым вождям, сама по себе исключала любые благопристойные отношения с лютеранской и католической церковью. И все же это была второстепенная причина. Первая же, и главная, заключалась в том, что сама идеология национал-социализма задумывалась как религия, и потому никакая другая религия рейху уже была не нужна. Речь шла о господстве над разумом и сознанием нации, а христианская церковь как раз в этом могла вполне успешно конкурировать с вождями рейха, что последних несколько огорчало.
Но так или иначе война до победного конца с церковью у рейхсмаршала СС не удалась. Попытки тотального запрета на посещения христианских храмов и соблюдение христианских обычаев ничего не принесли, кроме ропота недовольства, который стал отчетливо слышен в корпусе СС. И тогда пришлось пойти на попятную, очень осторожно соблюдая довольно шаткий баланс между репрессиями против деятелей церкви и некоторых послаблений в общей атаке на религию. Запреты на приверженность христианским традициям задним числом были ослаблены, – просто перестали наказывать тех, кто их нарушал. Позже пришлось отменить и сами запреты. В эту ситуацию то и дело еще вмешивался Ватикан, с которым Берлин играл в особую игру, пытаясь добиться от папы признания. Святой Престол вел себя при этом, с точки зрения Берлина, изменчиво и нелогично.
* * *
Штандартенфюрер Дитрих Рабе не зря размышлял на эти темы, пока поднимался в приемную рейхсфюрера вслед за младшим адъютантом, встретившим его на пороге главного корпуса. Именно о Святом Престоле и собирался поговорить с офицером абвера рейхсфюрер СС.
Кабинет Гиммлера был сильно затемнен. «Вероятно, ему так удобнее рассуждать о любимых мистических материях», – довольно неприязненно подумал про себя штандартенфюрер Рабе, оказавшись один на один с шефом СС. Он, наверное, и ездит все время в такую даль, в этот Вевельсбург, чтобы только ощутить себя в великом магическом треугольнике этаким Мерлином рейха. Пожалуй, только этим и можно было объяснить не очень логичное с точки зрения ситуации и географии расположение столицы СС – в западных германских лесах, вдали от берлинского центра всей политической и военной жизни. «Сколько же времени и горючего уходит впустую, и это когда нация воюет!» – уныло подумал Рабе. Впрочем, эту совсем уж неуместную мысль он быстро отогнал от себя. Нельзя было сказать, что поездка в вевельсбургскую резиденцию Гиммлера оказалась Рабе в тягость. Не так уж часто тебе в жизни выпадает шанс, если вообще выпадает, – обсудить с глазу на глаз с рейхсфюрером СС какие-то государственные секреты. Именно так складываются блестящие карьеры.