соотечественников.
– Какие люди! – радостно завопил лысый коротышка с подчеркнуто накачанными бицепсами, отчего две германские старушки, мирно сопевшие под зонтом, как по команде вздрогнули и стали испуганно озираться. – Андрюха, где тебя носило?! – Подойдя к Потоцкому поближе, коротышка с интимным придыханием сообщил ему на ухо: – Наши феи все время про тебя спрашивали...
Феи были тут как тут. При виде Потоцкого они немедленно приняли подиумные стойки и тут же дрессированно сделали «дяде ручкой».
«О Боже!» – вздохнул про себя Потоцкий.
Нет, он вовсе не был женоненавистником, даже наоборот. Он не был также верным семьянином по той простой причине, что ни семьи, ни жены у него не было. Он просто не хотел разочаровывать какую-нибудь из этих милых «фей». Феи приезжали на дорогущий критский курорт в самый дорогой сезон вовсе не для того, чтобы легкомысленно флиртовать с мужчинами. Они приезжали сюда на трудную охоту, которая должна была не только окупить расходы на командировку, но и принести значительную прибыль как минимум и стоящего спутника жизни как максимум.
Девушки в первый же день по достоинству оценили экипировку Потоцкого, стоимость часов, очков и даже, вероятно, дорожной сумки. Не стоит уж говорить о том, что они, несомненно, знали, в каком именно номере остановился этот симпатичный мужчина в самом употребимом возрасте – где-то от тридцати пяти до сорока лет. И потому Потоцкому было больно смотреть на то, сколько энергии и нервов они тратят на его приручение, совершенно обманываясь в оценке жертвы. Они тратили свое время впустую, и Потоцкого это угнетало. Обманывать женщин он искренне не любил, хотя делать это приходилось часто, в том числе и по работе. Или из-за работы. До семи лет Потоцкого воспитывали бабушка и дедушка – родители приезжали к нему в гости только на выходные. Поэтому Потоцкого с детства сковали хорошими манерами и определенным кодексом чести. Первой заповедью в этом кодексе было полное почтение к дамам. Дело доходило до того, что по молодости Потоцкий вскакивал в ресторанах при появлении у столика официантки – ведь дедушка с бабушкой внушили ему, что сидеть в присутствии женщины, если она стоит, совершенно неприлично.
* * *
– Мое почтение! – заорал в полный голос лысый коротышка, и две германские старушки, только что опять погрузившиеся в приятный сон на морском бризе, опять вздрогнули и подскочили на своих лежаках.