– Где это вы ходите, Артем Николаевич? Машина давно стоит, а хозяин исчез? Мы уж со Стаськой не знаем, что и думать.
– Устал, – бросил Артем, не поднимая глаз. – Прошелся по бульвару.
– Личико-то покажи, Гюльчатай, – засмеялась Аня. – Ужинать будешь? Я уже два раза разогревала.
– Конечно, буду! Странные какие-то вопросы.
– Ну иди мой руки. Стаська уже поела, а я тебя жду.
– Может быть, дашь мне переодеться? – раздражился Артем.
– Может, и дам, – перестала улыбаться Аня. – У тебя неприятности? Что-нибудь на работе?
Артем не ответил, ушел в комнату. Он всегда ненавидел эту гнусную манеру – нашкодив, вымещать злость на жертве. И вот сейчас сам вел себя так же. Или дело совсем не в этом? А в том, что «жертва» самим фактом своего существования мешала ему шкодить дальше? А разве он собирался? Тысячу раз нет! То, что сейчас было между ним и Зоей, – простая физиология, нелепая случайность, минутное затмение, ничто, пустое место! Выброс гормонов… Он зажмурился, вновь остро пережив этот быстрый, яростный секс, вселенский взрыв, распыливший его на мириады частиц, экстаз изнемогающей в конвульсиях плоти, наваждение, морок, неутолимую жажду…
– Пап! – заглянула в комнату Стася, и Артем вздрогнул, будто она застала его за чем-то постыдным или могла прочитать мысли. – Ну иди уже! Мама зовет…
– Помнишь, в параллельном классе учился такой Генка Крючков? – спросила Аня, ставя перед Артемом тарелку и старательно делая вид, что ничего не происходит.
– Ну допустим.
– Он пошел по комсомольской линии, стал секретарем горкома. А когда все рухнуло, устроился директором спортивного комплекса. Знаешь, такой шикарный, рядом с ЦАГИ?
– Да.
– Ну и с комсомольским задором подгреб под себя кусочек с коровий носочек. А потом начался передел собственности, и его так прижали, что уже не до жиру, быть бы живу. Машину взорвали, грозили убить. И он уехал к родственникам в Тамбов, чтобы спрятаться от бандитов. И что ты думаешь? Попал там под машину и умер. Я сегодня его жену встретила. Теперь уже вдову. Осталась одна с двумя детьми… Ты меня слушаешь?