Выслушав благодарности Звенислава,
Чистый Родник поклонилась, развернулась и, встав на цыпочки,
положила узкую руку мне на горло. Постояв так немного, она
огорченно вздохнула:
— Извини. Ничего не вижу: слишком
плотная пелена.
— Так и должно быть.
— Не со мной.
Наконец Татьяна улеглась у подножия
плиты-алтаря — так, чтобы кровоток приходился прямо на ее
обращенное вверх лицо. Капающая с узора кровь будет падать ей на
лоб, рот, горло маленькими порциями — не то что в прошлый раз.
Тогда маленькая вампиресса без затей вонзила клыки в протянутую
руку и успела сделать один глоток, напрочь спалив гортань.
Потребовалась неделя времени и человеческая кровь, прежде чем рана
заросла. Надо полагать, Звенислав учел преподанный первой попыткой
урок.
Мастер стоял между мной и Татьяной,
рядом с плитой. Падавшая от вампира тень жила своей жизнью, когда
полностью покрывая узор, наливаясь густой чернотой, когда собираясь
полупрозрачной пленкой у ног хозяина. Тишина стояла невероятная,
повисшее напряжение тяжелым прессом давило на воздух, исчезли даже
привычные звуки — шарканье, дыхание кицуне, стуки сердец. Наконец,
повинуясь кивку Звенислава, я рассек себе руку.
Непривычная боль пронзила тело. Раз
за разом отключая в бою болевые рецепторы, я успел отвыкнуть от
этого чувства и теперь невольно сжал зубы, стараясь не закричать.
Дальше пришлось тяжелее. Боль ушла, однако с того момента, как
первые капли крови упали на канавку рисунка, возникло странное и не
описуемое словами чувство. Ближайшей аналогией, которая приходит на
ум, становится ощущение мелких горошин жгучего перца, засунутых под
кожу по всему телу. Казалось, внезапно все эти горошины пришли в
движение, продираясь сквозь мою плоть к рассеченной руке, собираясь
крупными каплями и срываясь с руки вниз, на плиту. Не скажу, что
больно, просто очень неприятно.
Я приложил массу усилий для
достижения полного контроля над телом, и понимание, что сейчас оно
повинуется приказам кого-то другого, сильно меня напугало. Впрочем,
продлилось это чувство недолго, на смену ему пришла странная
эйфория. Потребовалось некоторое время на осознание: это не мои
чувства. Для меня живая кровь всегда была не более чем источником
энергии, я никогда не испытывал настолько всепоглощающего экстаза и
ощущения глубины вкуса, как сейчас. Проклятье, как же вампиры
обуздывают себя, усмиряют жажду? Или дело во мне? Невольно я
подался назад, подальше от испытываемых Татьяной эмоций.