Навык бесшумности уменьшал звук моих
движений, но при этом он ещё и добавлял плюс девять пунктов к
базовой характеристике маскировки. Это помогло мне избежать
обнаружения монстром. Однако следующая стрела, едва ли не угодившая
бадирурре в глаз, раскрыла меня. Визг боли пронёсся над всей
округой. Тут же сменившись топотом копыт. Обхватив руками ствол
дерева, я приготовился к жёсткому удару.
Тряхнуло, заскрипел и задрожал ствол,
жёсткая вибрация прошлась по всему телу. Бадирурра не обладал
внушительным умом, поэтому не нашёл ничего разумнее, чем снести под
корень дерево с наглым стрелком. Дерево, естественно, с таким
раскладом соглашаться не хотело, вцепившись длинными корнями в
глубокую почву. Мощный удар закончился, и я посмотрел вниз. Два
кривых рога зверя плотно вошли в ствол, и дерево тут же дёрнулось,
но устояло. Ветка ушла из-под ног, и я повис на впившихся когтях.
Ствол вновь дёрнулся, когти выскочили из мягкой коры, и я
благополучно полетел вниз. Благо лететь невысоко.
Точно приземлившись на лапы, вблизи
брыкающегося зверя, я впервые посмотрел на бадирурру, едва ли не
уперевшись в него носом. Лук упал рядом, а в руках уже появился
тесак.
Бадирурра 26
уровень
Красный налитый кровью глаз уставился
прямо на меня. На миг в нём отразилось моё изумлённое лицо, но
вертикальные веки сомкнулись и глаз стал источать абсолютную злость
и кровожадность. Мотнув головой, насколько это позволяли застрявшие
рога, зверь дёрнулся назад, вспахивая копытами податливую
грязь.
Несмотря на ошеломляющий уровень
животного, я не растерялся. Недаром моих предков именуют пепельными
барсами. Росчерк панги в районе горла и брыкания зверя усилились.
Шкура такого зверя была хорошо защищена от режущего
оружия.
Сжав кулак, активировал умение
на весь запас маны. Костяшки указательного и среднего пальца
зашевелились, медленно срастаясь между собой, а затем на месте
уплощения начал появляться нарост. Шерсть над этим местом
вспучилась и расступилась. Кожа выпустила острие костяного шипа.
Сорок маны хватало только на четыре сантиметра шипа. Прожить моё
костяное оружие могло не больше десяти секунд, после чего остатки
маны расходовались и кости становились хрупкими и едва ли могли
выдержать дуновение ветра.
Сильным ударом вогнал кулак с шипом в
горло твари, отчего недовольный визг сменился на хриплое
попискивание и ещё более активное брыкание. Четыре сантиметра
костяного шипа пробили горло твари, а бесполезные дёрганья только
усугубляли рану.