— Да многое было, всего и не расскажешь. Может, на обратном пути
поболтаем, сейчас валюсь с ног.
— Конечно, проходи, отдыхай. Только учти, сейчас товаров дешёвых
не найдёшь. Алхимия, провизия, ювелирка и снаряды под запретом. Аз
лично запретил всю торговлю для зверолюдов из других кланов.
— Вот как, а спрос значится, вырос, раз они всё так массово
скупают?
— Разумеется. Если наткнёшься на чёрный рынок, постарайся узнать
личности барыг. От стражи причитается, — Лоринор подмигнул
горизонтальным глазом.
— Хорошо, — кивнул я и поплёлся дальше в город.
Пройдя покосившуюся арку ворот, попал в некогда торговую часть
города. Сейчас здесь не было никого. Пустая площадь. Двухэтажный
дом семейства Тхаса был открыт и из него как раз вышли трое людей.
Лениво глянув на меня, они направились в сторону порта. Идя за
ними, прислушался. Говорили они на своём языке. Ни единого слова
было не разобрать. Свернув в проулок, они исчезли из вида, а гомон,
доносившийся с порта, перебил их голоса.
Пройдя магазин с алхимика Думива, не удивился, увидев запертую
дверь. В джунглях всегда было тепло и закрытая дверь означала ни
иначе как закрытую лавку. Дойдя до нужного дома, посмотрел на
закрытую дверь. Хмыкнув, легко перемахнул через забор и, подойдя к
калитке высотой по пояс, открыл её. Аккуратная тропка вела на
задний двор, откуда характерно пахло кожей. Нарочно топая, привлёк
внимание хозяина.
Кожевник Абани голым стоял возле древесного колеса. Его он
называл барабаном, засыпал туда опилки, клал шкуры и заливал
специальное зелье, из-за чего любая шкура становилась мягкой и
податливой, а также избавлялась от всякого запаха. В джунглях, где
каждый второй обитатель чувствовал тебя за десятки метров, иметь
какой-либо запах было недопустимо. Абани раскручивал древесный
барабан, и при каждом обороте из него высыпалось немного опилок.
Сам хозяин лавки был худощав, но руки у него были жилистые, было
видно, как под шкурой бугрятся жгуты жил. Крутанув особенно сильно
барабан так, что он успевал, не останавливаясь сделать три оборота,
Абани закинул в него сбоку лопату опилок со специального совка.
Грохот от древесного барабана стоял такой, что я услышал его ещё с
улицы, однако, было видно как шевелились уши кожевенника.
— Абани, — окликнул я кожевенника.
Быстро повернувшись, кожевенник посмотрел на меня и, отпустив
одной рукой барабан, воткнул нож в стоящую рядом чурку.