Сначала я даже не понимал, как справиться с высоким и вёртким
противником. Его руки были длиннее, что давало большое
превосходство на расстоянии, а скорость, с которой он уходил от
моих ударов, поражала. В отличие от Брахима, в боях с главарём я
становился сильнее. У меня появились навыки уклонение и
парирование. Оба навыка были заточены на ловкость, а парирование
вдобавок снижало скорость поломки оружия, хотя и не останавливала
её полностью.
Когда я первый раз ранил Красиала, двое бандитов тут же
притянули ошейник, забрали оружие и начали пинать, но главарь
остановил это. Больше такого не случалось, даже когда я сильно
задевал убийцу своей семьи. Я не забыл о том, кто убил моих
родственников, и, каждый раз сражаясь, я питал себя яростью. И
вскоре моя злость стала постоянной. В каждом бою моё тело
переполняла жажда мести. Сначала это играло против меня, порой я
терял контроль и при малейшем шансе бросался на врага, за что был
не единожды ранен. Затем у меня появился ещё один навык. Понимание
ярости.
Свободные очки характеристик распределялись по любым параметрам,
за исключением контроля. Он без должных навыков у каштаков не
развивался. У многих в моём семействе этот параметр был на единице
даже при тридцатом уровне, я же смог поднять его до двойки всего за
пять боёв с кровным врагом.
Когда бои заканчивались моим поражением, меня оттаскивали в
трюм, привязывали к колонне, осматривали все возможные повреждения
цепей и древесины, а затем тушили свет и захлопывали крышку
люка.
Мрак и еле пробивающийся свет были моими спутниками. Трюм, где
меня держали, был не очень большим, преимущественно забитым
стройматериалами. Находился он в центральной части корабля. Других
рабов, среди которых имелись и гноллы, держали в другом трюме.
Заняться мне было нечем, поэтому первой мыслью было нарастить шипов
и попытаться расковырять древесину, разломать цепи, сделать хоть
что-нибудь. Но затем я оставил эти затеи. Всё осматривалось дважды
в день, а главное – бежать отсюда было некуда.
Сначала была лишь вода до самого горизонта. Затем там стали
проглядывать деревья. Каждый раз выходя из трюма, я жмурил глаза,
чтобы потом быстро устремить взор вдаль. Постепенно далёкое
приближалось, а река становилась уже. Иногда я видел дома на
берегу, они были слишком далеко, к тому же течение играло свою
роль. Если и удастся доплыть до берега, то неизвестно, какие
монстры здесь водятся и какие расы тут обитают.