Через лаз они проникли на подворье
сразу за сараем – как видно, там был сеновал, так как никакая
животина не была ими потревожена и не выказала своего недовольства.
Обогнув сарай, они вышли к боковой стене дома. Семен показал Антону
на угол дома, где стояла приставленная лестница. Потом показал,
чтобы он оставался на месте, а сам скользнул под лестницу, где
прикинулся ветошью.
В ожидании прошел примерно час. От
неподвижного стояния на одном месте у Песчанина уже начали затекать
конечности и слегка ломить спину, когда послышались тихие шаркающие
шаги по кровле, а затем кто‑то поставил ногу на перекладину. Антон
поднял пистолет с уже взведенным курком, готовый в случае
необходимости прикрыть Семена, в левой руке он сжимал гранату,
вторая была в кармашке жилетки, а второй револьвер заткнут за
пояс.
Едва ноги спустившегося охранника
коснулись земли, как вывернувшийся из‑под лестницы Семен вогнал ему
нож точно в шею. Раздался мерзкий хрип, перемежаемый бульканьем.
Антон, конечно, был настроен решительно и утверждал, что его не
вывернет, но, похоже, он переоценил свои силы, так как желудок
резко скакнул вверх. Хорошо хоть по совету Гаврилова он с обеда
ничего не ел, уже часа четыре испытывая страстное желание
что‑нибудь проглотить, так что выплеснуть ему ничего не удалось.
Чертыхнувшись про себя, он унял рвотный позыв и показал Семену, что
все в порядке.
Со вторым Семен разделался быстро,
хотя и не так бесшумно, как с первым. Нож, брошенный с расстояния
шагов в десять, вошел точно между лопатками хунхуза и с такой
силой, что его бросило на ворота, створки отдались глухим стуком,
потом брякнула выроненная винтовка, в довершение раздался
приглушенный стон.
Гаврилов, подобно огромному коту,
молнией метнулся к часовому и тут же, навалившись на него, схватил
за горло, чтобы предотвратить возможный стон или крик, если тот еще
жив. Но эта предосторожность оказалась излишней: хунхуз умер
практически сразу.
Одновременно с Семеном из укрытия
выскользнул и Антон, но только он не стал подбегать к сраженному
часовому, а взял под прицел дверь дома – все, как и инструктировал
Гаврилов. Из‑за бурлившего в крови адреналина рука с револьвером
непроизвольно тряслась, так что, появись кто сейчас в дверном
проеме, Песчанин не смог бы утверждать, что попал бы в него, хотя
дверь была в каких‑то пяти шагах. Но руку, в которой сжимал
гранату, он все же не забыл держать слегка на отлете, так как чеки
уже не было, и легко можно было случайно наколоть капсюль, а тут уж
какая скрытность – поди их выкури из дома.