Нет! Это все слабость и глупость! Он не должен умирать! Он не может умереть прежде, чем сообщит Косте Меркулову одну деталь, которая должна помочь расследованию. Володе следовало вспомнить о ней раньше, еще тогда, когда он стоял перед вдовой, бормоча несвязные извинения; но, видно, в той суматохе невозможно было ясно мыслить. Сейчас ясность мышления вернулась к нему – пусть даже ценой боли. И он вспомнил… Это срочно! Нужно позвать медсестру! Володя открыл рот, но не смог выдавить из себя даже слабенького звука. В отчаянном усилии он попытался приподняться – и тогда боль, полностью вступив в свои права, навалилась ему на грудь. И темнота, которая так давно подкарауливала поблизости, засунула его в свой бездонный мешок…
Подошла медсестра. Впрыснула шприцем лекарство в прозрачную трубочку, тянувшуюся под Володину ключицу от подвешенной на штативе капельницы. Мельком взглянула на пациента, попытавшись определить, без сознания он или просто спит, и тут же отошла. Она не могла посвящать все свое время ему, на ее попечении находились и другие больные.
К матери Кирилла Легейдо Петя Щеткин идти откровенно боялся. Он терпеть не мог общаться с горюющими родственниками, которые ничего путного сказать не могли, а вместо этого то восхваляли до небес покойного, то принимались вдруг обвинять того, кто их расспрашивал, приписывая ему несуществующую медлительность, по каковой причине убийца до сих пор не найден. Но что поделать, начальство «Глории» решило, что для расследования немалую важность представляют отношения в семье покойного. Как он жил с женой – никому не известно. А кто об этом расскажет лучше, чем мать? У свекрови, когда нужно присмотреть за невесткой, глаза острые – любому частному сыщику даст фору…
Анна Валентиновна Легейдо обитала на верхнем этаже сталинского дома, завершавшегося вычурной башенкой. Петя Щеткин еще на подходе к дому поднял голову, и ему стало жутковато: башенка с длинным окном одиноко торчала среди пространства, покрытого кровельным материалом и обнесенным низкой, совсем несерьезной решеткой. Будто на крыше кто-то решил построить домик… Смелые же люди живут здесь: совсем не боятся высоты! Возле решетки торчало самодельное приспособление для сушки белья, на котором развевались простыни; возле окна – цветочные горшки… «Так вот почему Кирилл так любил Карлсона, – подумал Петя. – Мальчик, который жил на крыше, превратился в летающего рекламиста. А потом улетел навсегда… Неплохая сказочка. Жаль, совсем не детская».