Конечно, даже в последнем случае
Харлес всегда рассчитывал валюту так, чтобы в случае чего не
остаться у дырявого корыта, и суметь, на случай пусть и малого по
вероятности, но все же присутствующего шанса проигрыша, суметь
более-менее без изменений продолжить свою безбедную жизнь, с
осознанием того, что потерянные деньги в очень скором времени
отобьются. Так произошло и в этот раз. Шустрый поставил на Рокоша.
И ошибся. И проблема здесь состояла не столько в потерянных
деньгах, сколько в факте поражения. Харлес давно, уже несколько лет
не совершал таких серьезных ошибок. И это жутко бесило его,
раздражало. Потому он решил «отомстить». Конечно, бывалый бандит
понимал, что зверь, по факту, ни в чем не виноват, и здесь свое
участие сыграл случай, а не злой умысел. Будь бы на месте василиска
человек, Харлес бы и пальцем не ударил. Поворчал бы про себя и все.
Нет смысла наживать себе врагов за просто так — мало ли как судьба
сложится в будущем: вдруг бывший гладиатор через пару лет сумеет
стать важным человеком? История и личный жизненный опыт знают
множество подобных, как изначально казалось, чудесных, даже
фантастических преобразований, которые, несмотря на все «вопреки»,
имели место быть в реальном мире. Конечно, примеров, когда чернь,
этой самой чернью всегда бывшая или ставшая в какой-то иной период,
в грязи, среди подобных себе бесславно подыхала, не в пример
больше, но это все высокие материи и философские рассуждения, о
которых сейчас речи не идет. К тому же, зачем лишний раз так сильно
рисковать? Месть, как известно, бесплодна.
Но сейчас речь зашла о звере, не
о человека. И с подобным существом у Харлеса строился совсем другой
разговор. Зверь туп, зверь дик, зверю не доступна социальная
лестница. По сути своей, зверь, однажды пойманный, практически
безобиден. Не в том отношении, будто если залезть ему головой в
пасть, то он лишь радостно, с щенячьими глазами, тебя оближет, но в
отношении своих (то есть звериных) перспектив. Их просто нет. Так
почему же не потешить собственное эго, немного поизмывавшись над
навредившим животным?!
Так размышлял
Шустрый.
Харлес подошел к зверю. Тот
валялся без сознания. Лекарь, на случай чего, рядом, и должен
справиться с последствиями теоретической схватки: яд взрослых
василисков очень сложно вывести из организма, но эта особь еще
молода. Двое крепких подручных в случае чего тоже не станут стоять
в сторонке. И Харлес начал бить ящера: пинал его сапогами с
железными вставками, бил плетью. Василиск время от времени рычал,
но сделать ничего не мог: слишком уж слаб, бой закончился меньше
получаса назад. Сложно даже сказать, очнулся ли он, или выл сквозь
сон. Избиение продолжалось минут пять. Харлес выпустил пыл, остыл и
ушел. Лекарь сразу же приступил к работе: подлатал зверя, намазал
его составами, влил в глотку зелья, обработал раны и тоже покинул
камеру. Два бугая удалились вместе с ним. Ящер остался один: его
разум был туманен, но боль и лицо Харлеса он
запомнил.