Позавчерашний исключением не был. Вернувшись вчера вечером домой, Турецкий сетовал:
– Насколько же ты права оказалась, а! В нашей стране ни дня без громкого преступления. Ни выходных, ни проходных. А люди праздник уже отмечают вовсю… Костя позавчера позвонил, помнишь? С утра я у него уже был. И что ты думаешь? Именно дело гибели ветерана на меня и собираются навесить.
– Но ты же вроде бы еще предыдущее дело не закрыл?
– Вот и я так же Меркулову сказал.
– И?
– Костя ответил, что я, собственно, там могу уже и не участвовать. Материалы подготовят к процессу Поремский с Перовой. А мне – бездельнику – только проконтролировать останется. Все фигуранты установлены. А ветеран, мол, это очень важно. Убийство видела вся Москва, журналюги мгновенно растиражировали на всю страну. До самых верхов информация дошла за считаные минуты. Ну и ценные указания тут же скатились…
А сегодня Ирина Генриховна встретила на пороге мужа, уже похожего на обычного, вечно занятого и немного отрешенного Шурика.
– Нинка дома? – поинтересовался супруг, не дав ей раскрыть рта.
– Ушла к Тамаре уроки учить.
– Это такая беленькая и румяная? – рассеянно поинтересовался известный следователь.
– Это такая черненькая и худенькая из соседнего дома. А беленькая – Оленька. Она далеко живет, в Строгине.
Турецкий кивнул и, занятый своими мыслями, молча исчез в ванной комнате. Жена так же молча отправилась на кухню – подавать на стол. За годы совместной жизни они обо всем не раз переговорили. Теперь все больше молчали, хотя по-прежнему с нежностью относились друг к другу. Просто переливать из пустого в порожнее, по десять раз обсуждая одни и те же темы, уже не хотелось. Общение сводилось обычно к насущным бытовым проблемам или форс-мажору.
– Зачем тебе дочь-то? – обратилась Ирина к мужу, когда тот сел за стол.
– Попросить хотел. Чтобы отобрала мне в Интернете информацию по нарушениям в аптечной сфере. Ветеран-то наш, похоже, активным борцом с лекарственной мафией был. Судить рано, но как один из мотивов преступления может сгодиться. Хочу быть в курсе.
– Я тут тебе уже пару статеек отложила, – улыбнулась Ирина Генриховна, открывая створку серванта, куда днем спрятала газеты. – Я молодец?
– Ты молодец, Фроловская. Просто умница. Что бы я без тебя делал? – улыбнулся в ответ Турецкий. Не прекращая жевать, развернул на коленях «Московский комсомолец».