Все правильно и все вовремя: и как бы приглашение «пройти в койку», и благодарность, но почему же, однако, – «некрасивая и старая»? Это что – в качестве предостережения мужу? Мол, нечего тебе там делать, не обломится? Какая глупость!.. Но предостерегающий какой-то подтекст явно прозвучал. И это обстоятельство стоило обдумать…
Светлана Владимировна Васенина весь предыдущий день провела в клинической больнице, где лежал Игорек.
Ситуация складывалась отчаянная. Сыну требовалась срочная, да что там срочная – экстренная операция. Хирург Сергей Александрович так прямо и сказал, отбросив в сторону всяческую врачебную этику: «Завтра… В самом крайнем случае, послезавтра. В четверг будет поздно…» Лейкоз – страшная болезнь.
Светлана Владимировна сидела на стуле у кровати сына и держала его худенькую руку. На манжете у запястья были закреплены провода каких-то датчиков, а сами приборы, как чемоданы, собранные перед дальней дорогой, стояли напротив кровати, один на другом, и по затемненному экрану одного из них беспрерывно ползла дрожащая светлая дорожка. Она словно привораживала, и Светлана Владимировна с огромным трудом заставляла себя отводить от нее взгляд.
Бледное до синевы, вытянутое лицо Игорька зияло темными глазными впадинами. Такие лица почему-то называют иконописными. Но почему? Может быть оттого, что они слишком явственно выражают страдание? А без страдания нет и спасения? «Господи, – мать готова была креститься, молиться, лбом биться об пол, что угодно делать, лишь бы избавиться от тяжких мыслей, – да что же такое лезет мне в голову?!»
– Мам, ты только не волнуйся, – высвобождая рот из кислородной маски, слабым голосом сказал Игорек. – Доктор сказал, что операция очень простая…
– Я и не волнуюсь, – едва сдерживая себя, чтобы не разрыдаться, и, словно сжав все силы в кулачки, прижатые к коленям, ответила Светлана Владимировна. – С чего ты взял, сынок?
– Ага, – слабо усмехнулся он, – а у самой руки дрожат…
– Это меня просто знобит немного, там, у нас, на работе… сквозняки кругом… гуляют, – попыталась она оправдать свое нервное состояние. – Ничего, ты не волнуйся, я продержусь, не заболею, пока не пройдет твоя операция… Я тоже разговаривала с доктором…
В палату вошла медсестра Оля – полная девушка в светло-зеленых брючках, белом халате и кокетливой белой же пилоточке на убранных под нее черных волосах.