– Непременно. Сколько человек он отобрал из ваших студентов? Назовите фамилии, пожалуйста.
Плотников в ответ только засмеялся.
– Что, ни одного?!
– Вот именно.
– А зачем же тогда кастинг?
– Когда найдете его, обязательно спросите. А когда он ответит, дайте знать, что именно. Мне и самому чрезвычайно интересно.
Турецкий пожал режиссеру руку и вышел в коридор. Хлопнул себя по лбу и вернулся.
– Что-нибудь еще? – удивился Плотников, глядя на неловко застывшего в дверях следователя: из солидного чиновника тот вдруг превратился в… В кого же?
– Жена меня убьет, – сознался Александр Борисович. – Автограф, если можно…
– С удовольствием, – серьезно сказал Плотников, задумался на мгновение, снял с полки ди-ви-ди с фильмом «Камнепад» и подписал.
От Плотникова Турецкий отправился прямиком на кафедру киноведения. Там было заперто. Рядом, правда, помещался деканат сценарно-киноведчес-кого факультета. Дородная секретарша Зоя Федоровна сообщила, что по интересующему Турецкого вопросу нет нужды теребить заслуженных деятелей культуры. Есть студенты, которых вполне можно напрячь.
– А они это самое… – засомневался Турецкий, – в смысле, копенгаген?
– Еще как, – уверенно ответила секретарша. – Рекомендую – вот!
Она кивнула в сторону. Тут только Турецкий заметил двух студиозусов, сидевших прямо на полу у огромного шкафа с журналами и о чем-то тихо споривших.
– Демократично у вас, – пробормотал Александр Борисович.
– Да уж, – сказала она со странной смесью гордости и осуждения.
Худенький и совсем юный мальчик был киноведом, а толстяк лет двадцати пяти – из режиссерской мастерской Плотникова, его звали Вениамин. Он метнул на секретаршу тяжелый взгляд, но покорился. Впрочем, узнав суть вопроса, Вениамин просиял.
– Нет ничего проще, – сказал он. – Конечно,
Мэдисон – русский по происхождению. Но в России прежде никогда не был. А вот предки его отсюда. Он же Медовников!
– Это я уже знаю, – прервал Турецкий. – Откуда именно его предки, можете подсказать?
– С Дальнего Востока, – сказал толстяк. – Не то из Хабаровска, не то из Уссурийска.
– Ниоткуда, – вмешался вдруг второй студент, Костя. – Его отец был американец.
– Костя, не пори чушь, – возразил Вениамин. – Он русский.
– Сам не пори.
– Скажешь, он не Медовников?
– Медовников. Но только это фамилия отчима, а не отца.