Потом он еще немного помолчал, будто оценивая результаты своей беседы с Турецким и собираясь суммировать собственные соображения для подведения итога, о котором Александр Борисович вполне мог информировать Константина Дмитриевича Меркулова, не высказывая при этом недовольства по поводу тех или иных, якобы не решенных у руководителя военной прокуратуры, вопросов. Напротив, полное единство мнений.
Ну, правильно, они ж – дипломаты.
– А, в общем, знаете ли, Александр Борисович, я с вами согласен. Мы до сих пор никак не можем наладить с этим материнским Комитетом толковый деловой контакт. И вместо взаимопомощи и взаимопонимания мы чаще встречаем абсолютное неприятие. Причем, изначально. А это неправильно. Мы стараемся не отступать от закона, но ведь и к каждому солдату не приставишь по офицеру, а дело воспитания воина – длительное и хлопотное. Не у всех хватает терпения. Да и желания.
– И совести, – добавил Турецкий, словно в раздумье.
– Полностью солидарен с вами. Полагаю, было бы чрезвычайно полезно, если бы вам, Александр Борисович, удалось каким-то образом вот так, в доверительном тоне, затронуть эту тему при разговорах с вашими «клиентками», – он усмехнулся. – Честное слово, взаимная конфронтация ничего хорошего не обещает и ни к чему положительному не приведет. Надо избавляться от нее, идти навстречу друг другу. В том плане, как и вы, если я вас правильно понял, собираетесь работать с Паромщиковым.
– Вы абсолютно правы, Степан Серафимович, – честно подтвердил, возможно, и несколько преждевременный тезис прокурора Александр Борисович, ибо по поводу Игоря Исаевича никакой ясности в мыслях у него еще не было. Сам же он, отвечая, в данном случае не лукавил, потому что начинать с конфронтации мог бы себе позволить лишь тот, кто собирался провалить дело в самом начале. То есть, загубить его на корню. А такой задачи Турецкий ставить перед собой не собирался: любить, так любить, стрелять, так стрелять, как поет питерский бард, который очень нравится Александру Борисовичу. Вот из этого и надо исходить.
Судя по тому, как прокурор пожал, расставаясь, руку посетителю, можно было предположить, что он остался доволен встречей. А если у Федоровского и были какие-то, вполне, впрочем, справедливые опасения, что Генеральная прокуратура засылает к нему своего «казачка» с неким дальним прицелом, то бесхитростные и искренние ответы Турецкого наверняка его успокоили на этот счет. И слава Богу. Дипломатический прием закончился.