Степень раздражительности водителя зависит от того, как он относится к окружающей обстановке. Раздражать может все: пробки, мигалки, нарушения правил другими. Турецкий считал, что нужно просто относиться ко всему этому, как к должному. (Другое дело, что не всегда удавалось.) Пробки и хамство – это нечто само собой разумеющееся. Главное – поставить цель: доехать от пункта А к пункту Б без всяких проблем. Не замечать хамов, относиться к ним, как к больным людям, которых можно только лечить. И придерживаться золотого правила «трех Д»: «Дай Дорогу Дураку».
Спустя полчаса он подъехал на Большую Дмитровку, припарковался, заглушил двигатель и вышел из машины, но тут, как водится, зазвонил мобильный. Звонок был какой-то глуховатый, даже далекий. Может, это не у него? Турецкий похлопал себя по карманам и телефона не нашел. Забыл дома? Нет, он же звонил на работу. Да где же телефон?! Турецкий со злостью захлопнул дверцу машины, и звонок стал еще тише – телефон лежал в бардачке. Турецкий открыл дверцу и забрался в кабину.
– Алло?
– Александр, ну где ты, в конце концов?! – Это был Меркулов. Верный друг, соратник и босс редко оставлял его в покое.
– Вообще-то я пытаюсь попасть на работу, – сдержанно ответил Турецкий.
– Вот и я о том же! Давай уже скорее. Тут тебя ждут.
– Кто?
– Сам увидишь, поторапливайся. Сразу ко мне.
Турецкий наконец выбрался из машины окончательно и кивнул проходившему мимо знакомому следователю. Тот приподнял брови – сделал малопонятный жест, словно предупреждал о какой-то опасности. Интересно, какая же опасность может грозить у здания Генпрокуратуры? Впрочем, после вчерашнего нападения у себя в подъезде он бы ничему не удивился. И кстати, хорошо, что Меркулов сразу вызвал его к себе: Турецкий хотел с ним поделиться этой историей.
Через несколько минут он вошел в приемную заместителя генерального прокурора по следствию. Секретарша приветливо улыбнулась:
– Вас ждут, Александр Борисович.
В кабинете Меркулова помимо хозяина находился неизвестный мужчина лет сорока. Впрочем, сорока ли? Очень ухоженный и поджарый, явно в хорошей физической форме. Вполне возможно, ему сорок пять – сорок восемь. Да и неизвестный ли? Что-то в его внешности показалось Турецкому знакомым. Крупный темноволосый мужик с четко очерченным подбородком. Уверенный в себе, но в то же время как будто чем-то и взволнованный. В вельветовых брюках и неплохом пиджаке. Без галстука, как, кстати, и Турецкий. На безымянном пальце левой руки перстень с каким-то камнем.