Рихард обернулся. Чарльз Эфф стоял, засунув руки в растянутые
карманы клетчатого пиджака, и в его глазах отражалось голубое
свечение саркофага.
– Я уже решил этот вопрос, – глухо ответил Рихард. – Девушка
болезненно жаждала внимания, у молодежи сейчас с этим серьезные
проблемы. Вы же понимаете, почему я хочу сделать акцент на
подвиге?
– Не только вы. Легаши были здесь несколько часов назад, та
девочка, Беатриса, всё еще на допросе. Снимают данные с ее
помощника. Всем интересно, что за странный… сбой произошел в
системе начисления баллов.
– Это не первый случай, – поддакнул Рихард. – Я тоже… провел
расследование, если можно так сказать. Обнаружил десятки таких
случаев, и до сих пор никого не нашли… Это ужасно, доктор Эфф.
Отвратительно. Бедные дети, ну вы знаете. – Он поправил высокий
ворот жилета так, чтобы скрыть микрофон. Никакого толка от этого не
было, но его раздражала угодливая зеленая лампочка Аби, готового к
работе.
– Может, на этот раз найдут, – равнодушно сказал Чарльз. – Вы
данные приберегите, может, их потом захотят посмотреть.
– Всенепременно. Что будет с телом?
– Мы его утилизируем, разумеется, – пожал плечами доктор Эфф. –
Или вы хотите выкупить еще и труп?
– У нее есть мать, – напомнил Рихард.
– Она давно подписала отказ. Между прочим, она могла и данные
перекупить, но ей, на ваше счастье, они оказались не нужны. – В
голосе доктора слышалось неприкрытое ехидство.
Интересно, в чём он его подозревал? Впрочем, какая разница –
Рихард готов был поставить почти обустроенную квартиру на окраине
Среднего Эддаберга на то, что Чарльз Эфф понятия не имел, зачем ему
данные с трупа террористки. Ах да, он же понятия не имел, что это
труп террористки. Как удачно все складывается, кто бы мог
подумать.
Рихард обернулся. Голубое свечение в саркофаге помутнело. Скоро
оно погаснет, раствор сольют на очистку. Рабочие отмоют стекло,
лаборанты простерилизуют иглы, и от Марш Арто останется прозрачная
пластинка с данными от Аби и биометрикой.
Туда ей и дорога.
– Могу я попросить оставить нас на пару минут? – не
оборачиваясь, спросил Рихард.
– Конечно. Всё-таки нежные чувства?
Клетчатое отражение Чарльза Эффа так и не вытащило руки из
карманов. И не двинулось с места.
– Как ответственный за имидж центра, я радуюсь, когда его
выпускники становятся героями, но как человек искренне скорблю, –
глухо солгал Рихард.