Дорога вильнула, последний поворот описал дугу вокруг смотровой башни и… моему взгляду открылись ворота. Огромные ворота, расписанные золотом, с выпуклым орнаментом из всевозможных завитушек и листиков. На их блестящих боках играли блики, отсвечивая мне в глаза солнечными зайчиками. Кстати, о зайчиках! Бодачка вдруг выставил вперед рога, словно собирался атаковать ворота.
– Не протаранишь, – усмехнулась я.
Зайцелоп встал на задние лапы и умильно поставил передние мне на колено. На ручки просится? Прелесть какая! Или ему страшно? Конечно, во вражеской столице сейчас окажется. Я подхватила Бодачку на руки и решительно направилась к воротам. Они оказались заперты, но бдительная стража не усмотрела во мне никакой угрозы и через пару минут я стояла посреди мостовой, пытаясь вернуть отвисшую челюсть на место. Мамочки! Как вокруг было красиво! Картинка, на которую я любовалась в мониторе в течение трех последних лет, чудесным образом ожила. Мощеные улочки, дома из красного кирпича, черепичные крыши, высокие «ветвистые» фонари, отсвечивающие магическим оранжевым светом даже днем. Занятые своими делами люди представляли собой на редкость разношерстную публику. Можно было встретить как скромно одетых барышень и галантных джентльменов, так и неотесанных мужиков, и девиц отнюдь не благородного вида. На главной площади, в толпе у фонтана, я заметила пирата. Самого настоящего пирата – с деревянной ногой, в треуголке, и с повязкой на глазу. Он пригоршнями черпал воду, отфыркивался и пил. Нестерпимо захотелось подбежать к нему и сказать «Ар-р-р», но я сдержалась. Получу в лоб, больно будет.
Белокаменная городская ратуша с часами на башне разительно отличалась по цвету от остальных зданий, выделяясь на фоне красно-рыжего Эльруса. Вылитые из бронзы статуи местных легендарных героев сияли начищенными боками. Черт! Лучше бы я голову дома забыла, а не телефон – шикарные селфи пропадают. И Дима меня больше не помнил. Уверена, если найду других – будет так же. Зато я воочию увидела практически родной город!
Бодачка моих патриотических чувств не поддержал. Задрыгал когтистой лапой, оцарапав подставленный ему локоть, а потом и вовсе полез мне на голову. Я поправила рюкзак на плече и обняла пушистого друга покрепче, приговаривая: