Это плюс? Скорее минус. Предупрежу Диса.
– Как думаешь, – спросила я, нервно натягивая гольфы, – на какой факультет меня определит тест?
– Могу сказать лишь, на какой не определит, – зевнул Кеннет. – На оккультный.
– Почему? – Я замерла с туфлей в руках. – Стоп, это не догадка?
– Особое демоническое виденье. Эксклюзивное. Из-за темных несанкционированных связей.
Я обулась и пулей вылетела за дверь. Да блин! Что он, что Дис. Еще немного, и никакой интриги не останется.
До общежития я домчалась в рекордные сроки, проигнорировав приветствия всех попавшихся по пути знакомых и незнакомых личностей. Дис тут же усадил меня в кресло и принялся инструктировать:
– Прими положение поудобнее, руки – на колени. Расслабься, подумай о чем-нибудь умиротворяющем. Можешь мысленно хаников своих погонять через радужный забор. Я буду считать до пяти, и с каждым числом твои веки станут тяжелеть.
– Это ментальный квест или сеанс гипноза? – засомневалась я.
– Это мой единственный шанс сохранить инкогнито! – рыкнул нервный принц. – И зависит он, как ни страшно признавать, от тебя.
– За моим тестом собирается следить Дарен Сатал…
– Да хоть лично Грэгор Грэвс. Не отвлекайся.
– Да я настраиваюсь, настраиваюсь… – Я откинулась на спинку кресла, вцепилась пальцами в собственные колени. – Уже прям чувствую умиротворение, честное слово.
Шкаф приоткрылся, оттуда высунулся Ярушка и, с сомнением покосившись на Диса, спрятался обратно. Благоразумно!
– Раз…
Я не ощутила ровным счетом ничего. Поерзала, устраиваясь поудобнее.
– Два…
С шуршанием на подлокотник взобрался тонкий росток. Я удивленно моргнула, но вышло как-то медленно.
– Три.
Росток скользнул к моим коленям, обвил запястье – живым браслетом, пульсирующим в такт биению сердца. Веки действительно потяжелели.
– Четыре.
«Браслет» мягко защекотал кожу, разгоняя по телу волны согревающего тепла. Глаза даже не закрылись – слиплись.
– Пять, – донеслось как сквозь вату, и всюду расползлась темнота.
Ничуть не страшная. Наоборот, подозрительно уютная. Она не была кромешной, виднелись занятные переливы и вспышки. Будто я терла глаза, как в детстве, любуясь красивыми эффектами и боясь, что мама все-таки права и так делать ужасно вредно. Пульсация в запястье нарастала, нежно убаюкивая. Однако уснуть не выходило. Откуда-то взялась нечеловеческая бодрость, хотелось кружиться и отплясывать в этой темноте! А потом резко включился свет и я вынырнула наружу – в залитую солнцем комнату общежития.